Online812

  Вдохновенно оркестрованные перестрелки, мимическая роскошь старперов, играющих седовласых мафиози, упругость монтажа, передающая безжалостную и всеохватную работу механизма Организации, сумрачное остинато морриконевских скрипок в фонограмме, – какой моральный посыл, как бы отчетливо он ни был заявлен режиссером, может пересилить это пиршество киногении? Недаром нью-йоркская мафия в свое время предоставила Копполе все свои ресурсы для съемок «Крестного отца-II»: кровавая сага обернулась апологией и гимном.

Даже фильм «Лицо со шрамом» – не новый, скверный, с Алем Пачино, а подлинный, старый, снятый в 1932 году, в разгар гангстерских войн, – даже он не избежал этой участи. Режиссер Хауард Хоукс ненавидел своего героя и все время рисовал рядом с ним черные кресты. Сценарист Бен Хект, за 20 лет работы в чикагской прессе заслуживший репутацию одного из лучших криминальных репортеров Америки, написал сценарий за две недели, вложив в него весь свой полемический пыл. Исполнитель главной роли Пол Муни представил своего героя законченным выродком… Все тщетно. Фильм стал классикой, пафос создателей пропал втуне.

В финале «Лица со шрамом» герой Муни погибал под шквальным огнем полицейской облавы; камера панорамировала вверх и обнаруживала неоновую рекламу агентства Кука: «Мир принадлежит тебе». В начале фильма Маттео Гарроне «Гоморра» двое итальянских подростков, играя на пустыре «в гангстеров», с упоением повторяют эту же самую фразу. Стоит ли говорить о том, чем они закончат?

«Гоморра», повествующая о деятельности неаполитанской каморры, стала одним из центральных событий минувшего европейского киносезона. И не только потому, что получила Большой приз в Каннах и целую россыпь призов Европейской киноакадемии (в том числе – как лучший фильм года). Все, о чем здесь было написано выше, режиссер Гарроне понимал – и не собирался, даже из самых благих побуждений, становиться очередным певцом порока и ужаса. Никаких немногословных хмурых парней в костюмах цвета мокрого асфальта, никаких донов с кошками, никаких оперных мизансцен.

И дело не в том, что зло не должно быть красиво. Но в том, что зло, черт побери, не может быть красиво. Надо только не поддаться обаянию, не пойти на поводу у «культурной традиции»: пора перестать хвататься за культуру, слыша слово «пистолет». Речь об организации, которая на протяжении десятилетий убивает больше и чаще, чем любая другая в мире, и зарабатывает десятки миллионов в день. Чтобы затем вкладывать эти миллионы уже в легальный бизнес – по всему миру… А значит – долой стилизацию, формальные изыски, эффектные реплики и певучую тоску пейзажа. Долой складность, слаженность и цельность; долой все, что может сыграть на руку «кинематографичности» происходящего.

Попробуем использовать сюжет не как повод, а по существу. Попробуем сделать фильм, отрекшись от кино. Ну или хотя бы отрешившись.

И у Маттео Гарроне получилось.

В качестве сценарной основы Гарроне использовал документальное исследование Роберто Савиано, за которое автор был приговорен каморрой к смерти и вот уже несколько лет находится под постоянным, ежедневным надзором полиции. Случаев и примеров в его книге – сотни; Гарроне выбрал из них пять, посвященных одной теме: как обычный человек, рядовой обыватель затягивается жерновами механизма оргпреступности и становится его частью. Пять этих сюжетных линий в фильме почти не пересекаются, они касаются самых разных сфер деятельности каморры – от шестерок в уличных бандах до махинаций с земельными участками и захоронением токсичных отходов. Здесь нет стремления дать «всеобъемлющую картину», нет и сентиментального сопереживания «частным историям», – и то, и другое привело бы к суетливости и всяческому «размахиванию руками». Гарроне спокоен, собран, подробен и точен. Его камере нет нужды дрожать и дергаться, а его актерам – бормотать и истерить, чтобы сымитировать эффект документальности, – эффект этот возникает и так.

Оператор не щеголяет мундиром бесстрастного регистратора, переманивая зрительское внимание на свою блестящую технику; а актерская игра тем достовернее, что не любуется собственной достоверностью (как у фон Триера или братьев Дарденн). У всех членов съемочной труппы есть задача поважнее шикования квалификацией. Гарроне железной рукой отбирает нужные детали и ракурсы, проходя по избранному «антикиношному» пути между сотнями рифов-соблазнов, подстерегающих его в каждом кадре и на каждом сюжетном повороте. Его фильм подлинно труден, потому что по-настоящему прост. Потому что Гарроне изымает из своего фильма ту самую пресловутую «кинематографичность», которая неминуемо подменяет зрительское доверие — зрительским удовольствием.

Не до удовольствия. Просто посмотрите на это. А потом – поживите с этим. То есть вы все равно с этим живете. Но теперь вы об этом знаете.     

Алексей Гусев