Online812

            Напоминает фестиваль и столь же легендарный питерский «Сайгон»: здесь все со всеми встречаются и знакомятся  – и неожиданные, я бы сказал, стихийные встречи оказываются подчас интереснее (да и в определенном смысле судьбоноснее) тех, о которых сговорились по мобилам заранее.

Сходство с «Сайгоном» усугублялось на сей раз и многолюдностью питерской делегации: Андрей Аствацатуров, Илья Бояшов, Дмитрий Голынко, Павел Крусанов, Вадим Левенталь и я жили и вовсе в одной гостинице (вместе с Василием Авченко из Владивостока и Захаром Прилепиным из Нижнего Новгорода); Дмитрий Шагин, Сергей Шнуров и Евгений Мякишев подтягивались со стороны; на презентацию экспериментального учебника «Литературная матрица» на день приехала Светлана Друговейко-Должанская; жестко, не по-детски, зажигала  Наташа Романова с бритыми наголо и скорее раздетыми, нежели одетыми в цвета СССР художниками... 

Петербуржцы были не только многочисленны, но и остро востребованы: те же Бояшов, Крусанов и Левенталь задавали тон чуть ли не в половине значившихся в программе мероприятий.  Я больше занимался неформальным общением со столичными издателями (моими недавними коллегами и нынешними работодателями) и прибывшими из разных стран и сторон света (взять хоть того же Авченко!) прозаиками.  Поэты и критики меня как-то не очень, а переводчики – тем более.

Я свел личное знакомство с автором «Чертова колеса» Михаилом Гиголашвили из Германии (его «Толмача» я когда-то издал в «Лимбусе») и с легендарным «Адольфычем» из Киева; правда, не смог остаться на предпремьерный показ «Чужой»; получил в подарок от Владимира Шарова изумительной красоты трехтомник его избранного в сувенирной коробке, а  от директора «Ад Маргинем» Александра Иванова – полное собрание стихотворений Всеволода Емелина. В строгую шутку попенял одной из московских поэтесс: «Вот вы, Лена, со мной еле поздоровались. А я ведь о вас дурного слова не написал... еще!» 

Посидел в ресторане у «Петровича» – но во внутреннем дворике ЦДХ прямо с утра и до позднего вечера и потом на скамейке у входа в гостиницу до глубокой ночи мне понравилось куда больше. За полубутылкой «Шабли» от писателя, телеведущего и виноторговца Сергея Минаева был задуман роман «Язык мертвой телки» (а потом «Язык мертвой телки-2» и так далее), сочетающий минаевскую злободневность с крусановской виртуозностью. Правда, произошло это в отсутствие как автора «Мертвого языка», так и творца бесчисленных «Телок».

Однако атмосфера общей расслабленности, «водяное перемирие» на одном гектаре (всего одна драка на весь фестиваль: политолог рассек скулу поэту и правозащитнику в споре о том, можно ли приравнять «дружеское» изнасилование доброй знакомой к нападению  уличного маньяка или же его следует считать  разновидностью светского общения) и  щедрая и до мелочей продуманная забота устроителей о гостях  фестиваля резко контрастировали с тоном и смыслом развернувшейся на фестивале (по сути дела, единой) дискуссии, в которой ключевым вполне предсказуемо стало слово «последний».

Сам фестиваль, уже пятый по счету, вроде бы проводится в последний раз: и потому, что сносят ЦДХ, и потому, что у директора фестиваля Бориса Куприянова больше нет сил бороться с фирменной алчностью столичного чиновничества. И книгоиздание наше доживает последние дни, потому что крупные издательства съели уже и сейчас переваривают всякую мелочь пузатую (не допуская независимых издателей в сети распространения и/или убивая их кабальными условиями), а сами они ничего хорошего печатать, понятно, не будут. 

И тиражи падают до неприличного, а главное, непрожиточного минимума – и вот-вот умрет (по меньшей мере, умрет как покупатель книжной продукции) последний читатель.  Разве что в смерть автора (по Ролану Барту) никто не верит: писать люди все равно будут. Писать будут, а читать нет. А раз не будут читать, то и издавать написанное никто не будет. 

Прогноз от директора и владельца «Ад Маргинем»: выживет только переводная литература. Прогноз от главного редактора издательства «Иностранная литература» Ольги Морозовой: не выживет и она.

На «круглом столе» о литературной критике вопрос был поставлен так: «Влияет ли совокупное критическое мнение на продажи книг?» – и ответ на него был дан отрицательный. А мое особое мнение (влияет, но не напрямую, а опосредованно – воздействуя на литературную ситуацию в целом) был расценен как очередное проявление личной нескромности.

«Круглый стол» по премиям как двигателю книжной торговли вообще был отменен – по обескураживающим с точки зрения интригующей сенсационности итогам «Нацбеста». Да ведь и впрямь, трудно себе представить, что книга-лауреат «Крещенные крестами» станет бестселлером, даже если переиздать ее в «бюджетной» версии (хотя сделать это, несомненно, стоило бы).

Наконец, Борис Куприянов и Михаил Котомин (главный редактор все того же «Ад  Маргинем», легшего было под концерн «АСТ», но уже полгода как вновь обретшего столь желанную и столь многострадальную независимость) объявили об издательской и писательской забастовке!

Поначалу – на месяц. Издательства (мелкие) прекращают выпускать книги. Писатели (известные; скажем, Захар Прилепин) перестают сдавать рукописи в издательства. Продвинутые книжные магазины (прежде всего, куприяновский «Фаланстер») отказываются  брать на реализацию новинки и торгуют исключительно тем, что уже есть на складе.

Понятно, что такая забастовка будет (если она все-таки состоится) актом отчаяния. И вся наша не откровенно коммерческая литература, и все наши хоть в какой-то мере независимые издательства только подыграют тем самым и без того подъедающим их издательским монстрам. И, увы, понятно, что этого жеста даже не заметит государство, на помощь которого кое-кто все-таки уповает. И уж подавно не ощутит (за месяц-то!) широкая публика.

Сам я по отношению к литературной забастовке настроен скептически, но отнюдь не иронически. Потому что ее инициаторы правы в главном: делать-то что-то надо. Оно, конечно, – «мы брать преград не обещали, мы будем гибнуть постепенно». Беда в том, что процесс постепенной гибели в книжном деле, а значит, и в литературе катастрофически ускорился.

Забастовка вроде бы дело решенное, но еще не завтрашнее. Через месяц-другой состоится новая дискуссия – уже в закрытом режиме, – в ходе которой вопрос  будет решен окончательно.

«Давайте делать вид, будто мы видим в нынешней ситуации хоть какие-то просветы, – сказал я Куприянову на прощание. – И, кстати, это относится не только к литературе – и уж подавно не только к книгоизданию и книготорговле».                  

ранее:

Правильно ли, что «Национальный бестселлер» достался Эдуарду Кочергину?
Cовременный кинодетектив мутирует
Почему никто не читает «толстые» журналы
Антисемитизм и его брат-двойник
Может ли российский интеллигент сотрудничать с государством?
Почему народ не пошел смотреть «УС-2»
С чем сравнить сорокинскую «Метель»?