Online812

       - Исторически под Петербургом не было казачьих станиц. Откуда у нас казаки?
– До революции в Петербурге располагался Штаб всех казачьих войск России, последним атаманом которых был цесаревич Алексей. Штаб находился в здании на Караванной в доме № 1 возле цирка. В Петербурге стояло огромное количество казачьих полков. В них служили лучшие казаки, которые составляли лейб-гвардию и конвой Его Императорского Величества. Были в городе и землячества. Так что с казачеством и казачьей культурой Петербург связан.

- Казаки – это вообще что: некий отдельный народ или просто люди в форме?
– Казачью общину называли войском, но не в значении милитаризированных частей, а как область проживания: «область войска Донского», «область войска Уральского», то есть войско – это население, которое проживает в этой области, ведет натуральный образ жизни, но в любой момент готово вскочить на коня. Эта удивительная система практиковалась только в России. Зарубежные страны пытались ее изучать, перенять, но им это не удалось.

- А как смотрите на казаков вы, фольклористы?
– Мы воспринимаем их как субэтнос.

- Почти понятно.
– Субэтнос – это часть этноса, которая обладает своей культурой и выраженным самосознанием. Субэтнос, о котором мы говорим, произошел от диких племен Золотой орды. Они ассимилировались со славянскими племенами сотни веков назад. Я собираю фольклор больше 25 лет, и ни разу в казачьей песне мне не приходилось фиксировать тюркской пентатоники, то есть народных ладов тюркской музыки. Это были древнерусские мотивы, славянские музыкальные лады, древнерусские архаические тексты.

- А сегодня российское казачество – это что?
– Не столько воинство, сколько мощный пласт самобытной культуры. И без возрождения этой культуры нынешние казаки могут стать теми, кого называют «ряжеными», а идея казачества может быть дискриминирована.

- Но в казачество же приходят новые люди!
– Я терпеть не могу говорить о современных казаках. Потому что за 20 лет возрождения казачества ничего, кроме отрицательного отношения у населения в любом регионе – а я проехал всю Россию, – это не вызывало.

- Вот те раз! А почему?
– Потому что те казаки, которые пришли возрождать казачество, имеют иные цели и задачи, нежели у их предков.

- И что это за цели?
– У нас множество общественных организаций, которые называют себя и войском великим Донским и Кубанским, но это все новообразования, цель которых – политика и попытка каким-то образом заработать, пробиться к бюджетной государственной кормушке (а вдруг, не сегодня-завтра манна небесная прольется, а мы в стороне окажемся). Исторически же казаки всегда далеко держались от политики. А когда они все же влезли в политику в 1917 году, тогда и получили геноцид!

- А вот помню про 1905 год фильм смотрела – казаки с шашками наголо рубят мирное население…
– Это все кино! Еще первый и единственный депутат от фракции казачества Василий Акимович Харламов в первых 4 Государственных Думах подымал вопрос о том, чтобы казаков не использовали для полицейских функций и внутренних политических разборок. Сейчас же некоторые политики пытаются заигрывать с казачеством как с потенциально многочисленной силой. И это не есть хорошо.

- А настоящие казачьи общины остались?
– А есть сегодня то знаменитое Уральское войско, которое входило в состав казачьих войск России? Нет. Есть потомки, но это не войско, не община. То, что осталось от мощного некогда казачества в Казахстане, – великие крохи. Есть, конечно, исключения – на Северном Кавказе, но и там «все не так, ребята». Многие казаки Терского казачьего войска на себе испытали, что такое настоящее казачество ценой собственной жизни – в период двух чеченских войн они совершенно искренне отдавали свои жизни, защищая, на их взгляд, свои интересы, свои семьи. Другое дело, что этих людей обмануло Минобороны и государство. А ведь раньше каждый казак знал, за что воюет.

- За царя?
– За свои привилегии, которые им даровал царь-батюшка. Это безналоговость, это земельная общинность, это казачья вольница, за которую они и платили собственной головой. Вот что такое казачьи лампасы? Это символ того, что казак освобожден от налогов, поэтому и в мирное время казаки ходили с лампасами.

- Участников вашего ансамбля любят снимать в кино. Где в итоге играли?
– О! Впервые нас пригласили в кино в 1997 году. Это был фильм Александра Прошкина «Русский бунт» по мотивам «Капитанской дочки» и «Истории пугачевского бунта». Мы должны были озвучить песни яицких  казаков и сыграть роли атаманов Пугачева. Но когда мы прочитали сценарий, решили в картине не участвовать.

- Как так?
– Потому что сценарий изображал казаков как гуляк, бандитов, пьяниц, дебоширов и кровожадных убийц. Я сказал режиссеру, что это образ, навязанный советской историей, которая, кроме того, считала казаков беглыми холопами, прячущимися от правосудия.

- Но в итоге в фильме вы все-таки есть.
– Режиссер убедил нас, что этот сценарий – только «рыба» и образ казака мы будем создавать сами. И мы пошли на сотрудничество, оговорили ряд песен, сцен. Включили в фильм обрядовое начало, песни, пляски разгульные, а казака представили не только воином, но и человеком, у которого есть понятие Родины, есть семья, дети, душа – в песнях это сквозило. Потом мы снимались и пели в «Убойной силе», «Господах присяжных», «Преступлении и наказании».

- Кстати, о песенной традиции. «Братина» восстановила утерянную архаическую этническую манеру пения терских казаков. Как вам это удалось?
– Это был труд не одного года. А началось с того, что 20 лет назад московский фольклорист Андрей Кабанов передал мне архивные полевые записи песен мало кому тогда известных гребенских казаков. Они живут на Северном Кавказе вдоль реки Терек. Записи Кабанова были сделаны в 1967 – 1968 годах в станицах Червленой, Ищерской, Троицкой, Старогладковской и других. По этим записям мы воссоздали манеру исполнения, тембральные особенности и диалект местной мужской воинской традиции, которая насчитывает не одну сотню лет, ведь первое упоминание о гребенских казаках относится к середине XVI века.

Три года назад мы отправились в этнографическую экспедицию в эти места. Для нас в ней были два очень важных момента – мы впервые услышали живое пение преемников традиции и получили представление о том, что осталось от записанной четыре десятка лет назад традиции.

- И что сохранилось?
– Практически ничего. Высшей наградой для нас была оценка нашего исполнения местными бабушками. Они были удивлены: «Точно-точно, мой тятя так пел!»

- Бывает, что критикуют?
– Постоянно. Один дедок из станицы Григореполисская  Ставропольского края, помню, прослушав один из наших дисков, сказал: «Вот все хорошо, но без души». Я долго как музыкант не мог найти эту «душу». И наконец понял – ее вкладывают не в театральном смысле. Чтобы с душой – это надо настолько любить песню, настолько ее понимать!

- А поют  сейчас в станицах старые песни?
– Поют! Но, к сожалению, песни  сегодняшних стариков, которые еще помнят старые тексты и мелодии, не востребованы. И старики это понимают. Где это можно петь? На свадьбе, в клубе? Но там им говорят: «Да что эти тягучие песни! Давай что-нибудь повеселей!» В итоге архаический пласт исчезает слой за слоем. А ведь это бесценные вещи!

Вот что осталось от песенного наследия уральских казаков? Оно существует только в архивных записях очень плохого качества. А ведь у уральцев было удивительное многоголосное полифоническое пение. Это было настолько необычное явление, что композиторы при попытках переложить уральский фольклор на ноты досочиняли что-то свое. Да и у филологов в текстах многое додумано. Уральский фольклор очень сложный, на Урале, можно сказать, сложился свой особый язык, и даже люди, там проживающие, не всегда понимают друг друга из-за особенностей местного диалекта.

- Уральская традиция совсем утеряна?
– На сегодняшний день да.

- Но вам же что-то удается найти!
– Удается. Кроме того, мы стараемся помочь людям воспроизвести из глубин памяти свои текстовые и музыкальные варианты, я называю это генетической памятью. И, конечно, ищем по всей стране местных энтузиастов, которые догадались в свое время что-то записать. Сейчас уже никто ничего подобного не запишет, а ведь еще в 1970-е годы музыкальная традиция в сельской местности была в великолепной сохранности. К сожалению, и сегодня не все понимают ценность такого материала – в Ставропольском крае мы спасли записи, которые просто были выброшены на улицу. Есть, правда, люди, которые очень хорошо понимают их ценность, так один очень известный профессор Московской консерватории взял и продал права на издание аутентичных записей в Бельгию.

- Зачем Бельгии голоса наших бабушек и дедушек?
– Это огромные деньги! Это золотой запас.

- В 2008 году у вас была большая экспедиция на Кавказ. Что-нибудь нашли?
– Огромная наша удача в том, что мы записали былину!

- Былина считается редкостью?
– Для любой экспедиции – это удача просто невероятная! К тому же мы записали музыкальное исполнение былины «Спор Сокола с конем». Более того, на хуторе присутствовали на историческом событии – 90-летняя бабушка разучивала былину с «молодыми» исполнительницами. Ее ученицами были 60 – 70-летние станичницы! Забавно, что, когда у кого-то не получалось, она говорила: «А ты не культурся! И все получится».

- А кто такие казаки-некрасовцы?
– А это и есть язык и манера пения допетровской эпохи. Казаки-некрасовцы – удивительное явление в нашей культуре! Это старообрядцы, потомки донских казаков, участников восстания Кондратия Булавина. Когда Булавин в 1708 году погиб, атаман Некрасов пытался объединить повстанцев, а затем свою общину – как поется в песне, «сорок тысяч человек» – увел в Турцию. Турецкое правительство их приняло, но поначалу пыталось использовать казаков в войнах и конфликтах с Россией, однако некрасовцы с Россией воевать отказались. Турки пошли навстречу, и казаки служили турецкому султану на других войнах.

Спустя время они превратились в мирную старообрядческую общину. Их поселили на неплодородных землях, но они из камней сделали оазис и снимали по три урожая в год. Долгое время турки были настроены к ним враждебно. Помирились благодаря умению некрасовцев вызывать дождь.

- В смысле?
– Они молиться умели! Им Бог помогал. Турки заметили, что, когда некрасовцы пройдут Крестным ходом, после этого разражается гроза и три дня льет ливень.

- А как некрасовцы вернулись в Россию?
– Атаман Некрасов, умирая, сказал: «В Россию, пока есть царь, ни ногой». И они прожили в Турции 300 лет. Но так тесно жили в своей общине, не допуская браков со стороны, что община стала вырождаться. При советской власти они стали проситься у Хрущева обратно. Им пообещали, что поселят их компактно всей общиной. И вот в 1962 году 999 казаков сели в Стамбуле на пароход. По дороге в Новороссийск у них родился 1000-й казак. (Мы, кстати, нашли этого человека, он начальник кафедры одной из петербургских военных академий.) Но их обманули и поселили не компактно, а разделили на несколько общин. Часть некрасовцев разместили в поселке Кумская Долина Ставропольского края вместе с общиной молокан. Кстати, молокане – очень интересная православная секта с потрясающей музыкальной традицией, где настолько особый ритм, что негритянский спиричуэл воспринимается как детский лепет.

- Ну, хотя бы компания оказалась нескучная. Сумели казаки адаптироваться в советской России?
– Вполне. Но когда некрасовцы стали выдавать в совхозе по 4 – 5 норм, местные пришли к ним с кольями и камнями. Некрасовцы и сегодня уникальны – они до сей поры сохранили старинный говор, костюм, крюковое пение.

- Не все слышали, как поют некрасовцы. С чем это можно сравнить?
– Вы слышали сербские песнопения? Это примерно то, что у нас было до ХVIII века, и это очень похоже на пение некрасовцев. В рамках нашего фестиваля казачьих традиций  мы проводим мастер-классы по традиционному мужскому казачьему пению. Ведь мы должны жить в своей культурной этнической среде! Иначе скоро мы все запоем песни, которые звучат в маршрутках, водителями которых являются выходцы из Азербайджана и Таджикистана. Вы заметили, что они очень любят свои национальные песни? Почему же мы не любим свои?