Online812

                     Ранней осенью 1985 года в Василеостровский райотдел Комитета государственной безопасности поступил сигнал от директора магазина мужской одежды на Большом проспекте того же Васильевского острова. К сигналу прилагался вещдок в виде листка бумаги в линейку. На бумаге антисоветским почерком были выведены не марксистские слова. Смысл текста понять было не мудрено. Всего два слова: «Ленин – сволочь». К тому же настораживало отсутствие восклицательного знака в конце, что напрягало. Отсутствие говорило о спокойной враждебности. Я не помню, стояла ли после существительного точка, но с минуты регистрации листовки настало для уголовного розыска время чеховской запятой.

КГБ считал себя старшим братом. А так как братьев в органах СССР было на одного меньше, чем в сказке, – два, то милиция исторически воспринималась за Иванушку-дурачка, а именно такие персонажи и должны были разгребать дерьмо. Другое дело, когда Родине необходимо было повкалывать за морями – за горами, тут за бугор неслись за импортом чекисты.

Так была сформирована оперативно-следственная бригада вокруг незамедлительно возбужденного уголовного дела по факту злостного хулиганства, совершенного в общественном месте да с особой цинизьмой. В группу ни один контрразведчик официально не входил, но райотдел помыкал нами как в дешевом немецком порнофильме.

Мы отбирали какие-то дикие образцы почерков у лиц ранее судимых, чем вызывали не столько раздражение, сколько понимающие ухмылки. Мы шерстили психбольных, выпущенных и невыпущенных. Мы под залегендированным предлогом по указке гэбистов заходили в еврейские по национальности квартиры и делали вид, что интересуемся шпаной.

Короче, мы их ненавидели. В смысле Ленина и КГБ. На утренних летучках седая овчара – начальник угро Канаев демонстративно ерничал: «Как продвигается расследование по основоположнику? Напоминаю, только политически близорукий легавый может полагать, что кражи и грабежи являются основными нашими функциональными обязанностями. Может, ответить за оскорбление вождя и сломать дверь в Надькином притоне на Пятой линии?»

О расследовании знали все, вплоть до трудновоспитуемых подростков. Малолетка по прозвищу Разруха предлагал нам услугу – нагадить под дубовую дверь райкома партии, где и находилось логово райотдела, а вор в законе по прозвищу Москва, стоя у пивларька, кричал нам через Седьмую линию: «Хорошо тому живется, кто с Ульяновым е…ся». На одном обыске, куда в рамках своей всепоглощающей разработки приперся и сотрудник ВЧК, хозяйка мне заявила: «А вот этот мужчина – он из КГБ».

– С чего вы взяли? – водевильно спросил я.
– А он слишком вежливый и в галстуке.
Эти в галстуке нас высокомерно предупреждали: «Дело на контроле».
Опера, принимая заявления от граждан по уличным разбоям, деланно сетовали: «Эх, жаль, что у вас делюга плевая, а то бы на контроль взяли».

То ли мы были бездарны, то ли нам не хватало внутреннего убеждения в доминанте этого хулиганства над нашими шкурными вопросиками, но ленинский принцип неотвратимости наказания подкачал. Сыск за «Ленин – сволочь» так никого и не наказал.

Более того, один доведенный до исступления сотрудник БХСС как-то зашел на огонек к той бдительной директорше магазина и по-товарищески ее пожурил. Говорил он ярко, и его хотелось слушать (когда он пересказывал нам). В отредактированном виде это звучит так: «Если ты, идиотка крашеная, еще раз от своих олигофренок-продавщиц примешь какой-нибудь подозрительный туалетный фантик, а тем более чистый листок, то я все брошу и тебя за злоупотребления в Магадан законопачу. Запомни, кума, КГБ высоко: стук-постук, а мы рядышком: тут как тут».
И не мудрено, что доселе неизвестный энтузиаст карбонарий распоясался и дошел до пошлых вещей – систематически продолжает хулиганить в общественных местах. Лениных взрывает.

А могли спрофилактировать зло. Вот так мы не уберегли культурное наследие, практически небесную линию Петербурга.                          

ранее:

Почему НТВ-Петербург такое, какое есть
Недостаток советского патриотизма
Пером и шваброй
Раз Пушкин не писал «Муму», то памятник Дантесу – почему?