Online812

               Победителю «Супернацбеста» будет тут же вручен чек на 100 000 долларов – правда, только если он почтит церемонию своим присутствием. На что пойдут премиальные деньги в противоположном случае, я не знаю.

«Супернацбест», разумеется, с известными изменениями скопирован с британского «Букера Букеров». Лауреатом которого является, напомню, Салман Рушди с романом «Дети полуночи». Идея «Книги. Книг» за определенный период, естественно, несколько условна.

Во-первых, непонятно, как (то есть руководствуясь какими критериями) выбрать из этих книг лучшую. А во-вторых, число нынешних претендентов на почетную награду и неоглядно расширено (в «Супернацбесте» их десять), и вместе с тем недопустимо сужено, – ведь в поле зрения супержюри попадают только лауреаты прошлых лет (а, скажем, не участники шорт-листов), причем лауреаты только «Нацбеста» (а не почившего в бозе «Букера» или суперденежной полугосударственной «Большой книги», результаты которой, правда, часто повторяют «нацбестовские»).

То есть выбираем все-таки не лучшую книгу десятилетия (хотя безусловно имеем в виду и это), а только лучшую из числа тех, которым доводилось выигрывать «Нацбест», что, знаете ли, далеко не одно и то же. Не будь я соучредителем «Нацбеста» обыкновенного (правда, идея «Супернацбеста» принадлежит исключительно К. В. Тублину), то непременно пошутил бы, что супержюри предстоит выбрать лучшего (автора или лучшее произведение) из худших. Разумеется, это отнюдь не так, но все же и на выбор лучшего из лучших «Супернацбест», как ни крути, определенно не тянет.

Лучшая книга десятилетия – понятие чрезвычайно расплывчатое. Так, помнится, пару лет назад я именовал роман Александра Терехова «Каменный мост». Но сейчас, с некоторой временной дистанции, четко вижу, что «Каменный мост» – книга не десятилетия, а пятилетия (2006 – 2010), и к первой «пятилетке» нулевых при всех своих достоинствах отношения уже не имеет. Я могу также (не без колебаний) назвать лучшую книгу первой половины нулевых и лучшую книгу середины нулевых, но это будет еще более субъективно.

А уж какими критериями будет руководствоваться супержюри и каждый из его членов (банкиры, политики, писатели и актеры), мне и вовсе неведомо. То есть фирменная «нацбестовская» непредсказуемость нам все же в любом случае гарантирована. Попробую, однако, все же порассуждать с привычных позиций идеолога (и в какой-то мере серого кардинала) этой литературной премии.

Часть произведений-лауреатов я без особых колебаний отвел или отмел бы сразу же.

Отвел бы «Князя ветра» нашего первого лауреата Леонида Юзефовича – этот превосходный детектив все же на «книгу десятилетия» никак не тянет. Кроме того, Юзефович стал (с романом «Журавли и карлики») главным лауреатом «Большой книги» – и, грубо говоря, с него уже хватит. (Отмечу, кстати, что Юзефович был председателем одного из жюри, а значит, входит сейчас в супержюри, – но, зная щепетильность этого человека, не сомневаюсь, что за себя он голосовать не станет.)

Отвел бы «Крещенных крестами» нашего последнего лауреата Эдуарда Кочергина – замечательная книга, конечно, но уже ее победа в конкурсе «Нацбеста» выглядела скорее психологическим курьезом – так стоит ли этот курьез усугублять? Тем более что это всего лишь вторая часть мемуарной дилогии, а по сути дела – вторая половина одних и тех же мемуаров. Вот сейчас они, наконец, выйдут двухтомником – и присуждайте этому двухтомнику «Большую книгу»! А «Супернацбест», извините, нет.

Отвел бы «предпоследних» по времени лауреатства «Степных богов» Андрея Геласимова – добротную и хорошо написанную беллетристику, но именно беллетристику, а все же никак не большую литературу. «Степные боги» могли оказаться лучшим романом года – и, кстати, оказались, – но все же не лучшим романом десятилетия. Так победа владикавказской «Алании» в одном из первенств России еще не сделала ее грандом отечественного футбола.

Из остальных семи произведений я внимательно рассмотрел бы все: каждое из них не без шансов; каждое, наряду с плюсами, имеет и минусы, причем как литературного, так и личностного (имея в виду самих писателей) порядка.

«Господин Гексоген» Александра Проханова – несомненно, одна из самых ярких книг первого пятилетия нулевых, может быть, даже самая яркая. Но там, в первом пятилетии, она, по-моему, и осталась. Проханов же не покладая рук пишет по-прежнему по роману в год (а то и по два), причем один другого бездарнее и беспомощнее. И уже не волхвует, как раньше, а откровенно фиглярствует в публичном пространстве.

Запомнилась как важное литературное событие, но не сохранилась как живой факт литературы и дерзновенная для своего времени «(голово)ломка» Гарроса-Евдокимова. В дальнейших романах этому творческому дуэту (а после того, как дуэт распался, – одному Евдокимову) удалось обойтись без заметного падения качества, но и нового взлета все же не было.

Отмечу, что все наши лауреаты, слава богу, живы, что и делает такой конкурс возможным. Однако писатель «Гаррос-Евдокимов» (в литературных кругах обоих рижан называли «гарросами») символически умер – и как с ним быть в плане общего и на равных основаниях конкурса я не знаю.

Виктор Пелевин, разумеется, очевидный лидер «супернацбестовской» гонки как признанно главный писатель десятилетия; однако и против него работают как минимум три обстоятельства: 1) «ДПП (нн)», выигравшая «Нацбест-2004», явно не лучшее его произведение и, пожалуй, наименее резонансное; 2) Пелевин только что получил «Большую книгу», правда, только «третьей степени»; 3) верный своей тактике отшельника, Пелевин наверняка не приедет на церемонию, – спонсорские деньги будут тем самым сэкономлены, но эффект окажется смазан.

Михаил Шишкин с романом «Венерин волос» – претендент нешуточный, но уж больно элитарный. Хотя при всей своей элитарности ухитряется писать понятно. Хорошо и понятно. Другое дело, что третьим эпитетом к «хорошо» и «понятно» непременно будет «скучно». А к самому «скучно» – уточнение «смертельно». Шишкин пишет хорошо и понятно, но смертельно скучно. Кроме того, Шишкин человек не публичный, живет в Швейцарии, говорит тихо и уже получил за все тот же «Венерин волос» второй степени «Большую книгу».

Дмитрий Быков с «Пастернаком» в определенном смысле главный фаворит     «Супернацбеста». Конечно, против него то, что он а) всем до полусмерти надоел; б) получил за ту же книгу «Большую книгу» первой степени; в) ухитрился вызвать у читающей публики стойкое отвращение не только к себе, но и к своему герою; г), д), е), ё), ж) и т.д. – см. а). Кроме того, сам формат «ЖЗЛ», в котором написан «Пастернак», уже исключен из рассмотрения в «Нацбесте» и стал чем-то вроде французского насморка (болезни пусть и не опасной, но крайне противной) для «Большой книги».

Однако многое и за Быкова. Тот же формат «ЖЗЛ» – при всей его объективной макулатурности – стал ведущим чтивом во второй половине нулевых, причем именно начиная с быковского «Пастернака», так что назвать эту быковскую «поэму» книгой десятилетия все же вполне можно, другой вопрос –  книгой десятилетия в каком смысле? Кроме того, Быков нынче медиен, он уже не столько писатель (да и не был он никогда писателем), сколько шоумен, причем шоумен с псевдооппозиционным душком, – и в этом качестве он сам (как и его «Пастернак», да, кстати, как некогда и сам Пастернак) символ десятилетия. Гнусный символ, конечно, но тут уж ничего не поделаешь: каково десятилетие, таков и символ.

Илья Бояшов с «Путем Мури» – претендент скромный, но довольно реальный. А вот если бы присоединить к конкурсу «Армаду» и «Танкиста», то и бесспорный. Но ведь не присоединишь же. А так… Назвать главным литературным событием десятилетия книгу про котика? Хотя и само десятилетие было в некотором смысле про котика… Ну, не про медведя же, прошу прощения за мой французский!.. Ну, и популярный писатель Бояшов хранит рыцарскую верность далеко не самому богатому издательству «Лимбус Пресс», что в финале супернезависимой суперпремии вполне может сыграть ему на руку.

С Захаром Прилепиным практически та же история, что и с Пелевиным. Он второй главный писатель десятилетия в массовом сознании, – и, выиграй он «Нацбест» романом «Санькя», был бы сейчас главным претендентом и на «Супернацбест». Но выиграл он его псевдороманом «Грех» – своей, не исключено, самой слабой книгой.

С другой стороны, никаких больших премий, кроме «Нацбеста», Прилепин пока не получал, а приставка «супер» подходит ему «в натуре» куда лучше, чем практически всем его оппонентам. Книгам Прилепина эта приставка не очень подходит, а вот самому Прилепину… То есть я хочу сказать, что Захар Прилепин и сам по себе на сегодняшний день выглядит этаким супернацбестом…

А деньги к деньгам, да и лавры к лаврам…

В жюри я, впрочем, к счастью, не состою – и ломать над дальнейшим голову мне все равно не придется. К тому же, как мне без устали напоминают коллеги, я в своих прогнозах на «Нацбест» (правда, только на него) каждый раз сажусь в лужу.

Вот и посмотрим, как сложится ситуация с «Супернацбестом». А через неделю я представлю вам свой расклад на очередной – уже одиннадцатый – «Нацбест».            

ранее:

Что такое позитивная дискриминация
Как становятся лауреатами премии «Поэт»
Путина и Бродского сформировала идея «правильного пацанства»
«Тандем исторически отработал свое, он подлежит демонтажу»
Михалкову предложили определиться – «дурак» он или «лжец»
Cколько стоит прикрывшийся «Русский Букер»?
И как же было не набить морду?