Online812

                  Негативные факторы

Исключительно неприятен прежде всего психологический и, во вторую очередь, экономический фон: коммерческие издательства (малые и средние), так толком и не оправившись после кризиса, категорически отказываются рисковать и публикуют поэтому только проплаченное самими авторами (или их спонсорами), или заведомо проходное, а потому и не интересное по определению, или, наконец, не публикуют художественную литературу вовсе. Мы все помним замечательные традиции петербургской «Амфоры», но нынче ее главный проект (с заходом в 2012 год) – 12-томный Владимир Высоцкий, да и то – затеянный под киноблокбастер.

Представьте себе состояние издательских и литературных дел в пятимиллионном городе на этом унылом примере. Лучшие петербургские прозаики Павел Крусанов и Сергей Носов теперь печатаются в Москве, но боюсь, что и для них эта лафа не сегодня-завтра закончится; дебютанты стучатся в пять-шесть крепко притворенных дверей, которые никто не торопится отворять; поэты полностью перешли на «самообслуживание»; даже презираемых в «большой литературе» фантастов и детективщиков нынче норовят «опустить», используя не столько по прямому назначению, сколько как участников коммерческих проектов, то есть литературных «негров».

Для Москвы всё это характерно не в меньшей мере – с той только разницей, что всего там в несколько раз больше и всё в несколько раз богаче. АСТ (Астрель; напрямую и через Corpus) и ЭКСМО, практически поделившие между собой книжный рынок и сети распространения, позволяют себе изредка выпускать и «серьезную литературу», – но только такую, которую сами всего десять лет назад сочли бы сугубо коммерческой. Характерный пример – «Пражское кладбище» Эко, – жуткая, в общем-то, дрянь, – но дрянь, для питерского «Симпозиума», где Эко издавали раньше, уже неподъемная, и выпущенная поэтому богатым АСТ через Corpus.

Другой пример – закрытие (на двенадцатом выпуске) интересного проекта «Уроки русского» – нестандартных книг качественной современной прозы. Весь год я мысленно повторял давнее изречение: высокое искусство это не более чем экспериментальный цех при гигантской фабрике ширпотреба. Беда в том, что всё съехало вниз еще на разряд (или еще на порядок): в экспериментальном цеху, который, слава богу, до сих пор кое-где еще не закрыт, гонят теперь ширпотреб, тогда как гигантская фабрика просто сменила профиль – и вяжет веники, печет гамбургеры, выпускает продукцию для сексшопов и электронные сигареты, – всё, что угодно, только бы не печатать книг.

Всё это понятно уже не первый год (а как минимум третий), но тут надо учесть, что негативные факторы постепенно накапливаются, литература и издательский бизнес проедают собственные излишки, инфраструктура изнашивается…

Беда с премиями

Инфраструктура литературных премий в первую очередь – и вот в 2011 году просели все они разом: и «Нацбест», принявший заведомо ошибочное решение; и «Супернацбест», принявший решение, в силу своей банальности легко предсказуемое; и «НОС», приставленный Владимиру Сорокину явно за былые заслуги; и «Поэт», присужденный по местническому принципу; и «Дебют», вместо поиска 25-летних талантов начавший заниматься награждением 35-летних бездарей; и «Большая книга», устроившая бессмысленную «рокировочку», напоминающую ельцинскую «загогулину»; и «Букер десятилетия», ставший посмешищем десятилетия…

Считается, что мужчина интересен собственным будущим, а женщина – прошлым; любая литературная премия, несомненно, дама – и с таким прошлым, как наработанное в истекающем году, я не вижу ни для одной из них сколько-нибудь лучезарного будущего, да и сколько-нибудь перспективного кавалера. (Правда, стоит упомянуть и два отрадных исключения из данного правила: Григорьевская поэтическая премия, доставшаяся Александру Кабанову (первое место), Валентину Бобрецову (второе место) и Игорю Караулову (третье место), а также премия «Просветитель», присужденная Александру Маркову за только что вышедший замечательный двухтомник «Эволюция человека».)

Правда, нельзя сказать, чтобы хоть в какой-то мере существенно понизилось качество; понизился только тонус, – но и этого хватило, увы, с избытком. Литература окончательно превратилась в «занятие воскресного дня» – она уже не только не кормит, но и не подкармливает «нашего брата писателя» (хотя и кормит нашего полубрата недописателя, участвующего в издательских проектах), – и уже наметился серьезный отток сил из нее как в сопредельные, так и в откровенно далекие от нее области. Вот в шахматах, о которых я тоже пишу, многие, разочаровавшись не столько в самой игре, сколько в возможности на ней заработать, уходят в покер, где доходы профессиональных игроков не в пример выше, – а куда уходят писатели?

Хорошо если в телесериальное производство, – потому что здесь качество будет год от года нарастать по совершенно объективным причинам (а заработки как минимум не упадут), – но телевидение требует от актОров тамошнего рынка (не путать с актЁрами) определенной коммуникабельности, определенного командного духа, – а ведь такие качества есть далеко не у каждого, – да и просто так, с улицы, на телевидение и не сунешься… Правда, буквально в последние недели вновь появился спрос на политтехнологов и прочих криэйторов – и здесь у писателя имеются конкурентные преимущества, – но всё же занятие это изрядно на любителя, – да и дадут скоро по шапке если не всем таким любителям, то как минимум их половине, оказавшейся, как потом выяснится, «не на той стороне».                        

ранее:

«Путин был заинтересован не то чтобы в честных, а в полуевропейских выборах»
Не дают мне больше интересных книжек
Люди культуры заговорили о пересмотре приватизации
Легко ли говорить о пятом пункте в прямом телеэфире?
Что я прочитал о любви в толстых журналах
Как гроссмейстер Свидлер дал шахматам надежду на выживание