Online812

             Выросли не только очереди на лечение и общая неудовлетворенность медицинской помощью среди населения. Несмотря на то, что финансирование здравоохранения за время правления Путина увеличилось в 6,5 раз,  смертность от управляемых причин, то есть, от излечимых заболеваний, выросла на 10-12%. Потому что уровень здравоохранения нельзя измерить только деньгами, как это делают сейчас.

Одна из проблем – перекос финансирования в сторону высокотехнологичных методов лечения. Мы тратим чуть ли не половину денег, чтобы вылечить 5% населения, а оказание помощи 95% больным остается на прежнем уровне. Квотирование высокотехнологичных технологий (ВМП) привело к тому, что зарплату подняли только тем специалистам, которые лечат по ВМТ. С одной стороны, хорошо, что медики стали больше получать, но все должно быть соразмерено.

Если в НИИ им. Алмазова до 300 тысяч рублей в месяц получают только 3% специалистов, выполняющих операции по квотам, то совершенно ясно, что на лицо неравномерное распределение финансов, а соответственно, и труда. То же самое происходит и в других федеральных учреждениях. В результате, эти 5-6 хирургов не заинтересованы передавать свой опыт молодым. Новые кадры не готовятся. А молодые врачи уезжают учиться в Краснодар, где создан учебный центр кардиохирургии, хотя могли бы обучаться в Петербурге.

Не менее запутана проблема льготного лекарственного обеспечения. Централизация распределения лекарств привела к тому, что на этом рынке работает всего несколько фирм, а до недавнего времени вообще господствовала одна компания «Империя фарма». Только усилиями антимонопольного комитета начались изменения в лекарственном обеспечении льготников.

И самое главное – закон о защите здоровья граждан, который написан непрофессионально. Из более сотни поправок, которые мы с Рошалем внесли на стадии обсуждения, в законе использовали только третью часть. Концепция не создана, философии медицины нет, управление скатилось до управления лечебно-профилактическими учреждениями.

Чиновники написали 9,5 тысяч стандартов, и хотят, чтобы по ним работали врачи. А если для лечения пациента потребуется использовать три стандарта, а не один? Они даже не понимают, что стандарты не могут управлять качеством, они служат для определения бюджета. А врачи должны лечить по протоколам, которых у нас до сих пор нет.

Разделение на формы финансирования – это вообще скрытая приватизация здравоохранения. Хотя я надеюсь, что наши поправки в закон помогут ее отсрочить. Сегодня качество оказания медицинской помощи определяется в первую очередь государством. Это одна из основных его функций. А за здоровье граждан должен отвечать президент. Но, отменив  лицензирование, аккредитацию, сертификацию и т.д., чиновники оставляют здравоохранение не регулируемым.

Голикова предложила с 2014 года убрать субсидиарную ответственность за качество оказания медицинской помощи, предложив оценивать его общественной организации – Ассоциации медиков, в которой будут состоять 25% всех медицинских работников. Но как это сделать, если у нас в Питере 43 медицинские ассоциации, и все друг с другом воюют? Сейчас мы создаем национальную палату в Петербурге, и будем пытаться взять на себя оценку качества.

Конечно, отставки Голиковой мы давно ждем. Руководить здравоохранением должны не менеджеры, а врачи. А у нынешнего министра из замов только два медика, да и те организаторы медицины. А к профессионалам министр не прислушивается. Даже на Пироговском съезде врачей, который проходит в Москве каждые два года, ни разу не появлялась. Возглавить Минздрав может ни одна сотня человек, у нас много грамотных профессионалов, среди них те, кто писал предыдущий закон о здравоохранении.                      

ранее:

Почему чиновники Смольного не хотят менять систему закупок льготных лекарств?
«Больных онкологией будет все больше, потому что растет социальный невротизм»