В Петербурге уже двадцать лет существует единственный в мире мужской балет - все женские партии в балетных постановках исполняют мужчины. Основатель труппы Валерий Михайловский рассказал Online812, как мужской балет живет после того, как его прекратили финансировать из бюджета.
– В этом году вашему балету исполняется двадцать лет. Как удалось просуществовать так долго – государство денег давало?
- Сохранились мы благодаря государственной поддержке. С 1992 по 2010 год мы были государственной труппой, а в 2010-м в связи с преобразованиями в сфере культуры наше финансирование прекратили. Мы зарегистрировались как автономная некоммерческая организация. Это поставило труппу на грань исчезновения.
- А почему вам отказали в финансировании?
- Это коснулось всех театров. У нас не было и нет ни своего здания, ни своего репетиционного зала, нас легко сократить. Тенденция сегодня такая: все театры нужно перевести на субсидии. Чем меньше будет государственных театров, тем меньше государство будет тратить на культуру.
Балетный коллектив очень затратен. Необходимы ежедневные занятия, репетиции, а в маленьком зале это делать невозможно. Сейчас арендуем несколько залов, но стоит это очень дорого. Драматический артист, как и музыкант, может репетировать дома, хоть на кухне, сиди, учи роль. Балетному артисту, помимо обязательного репетиционного зала, нужна специальная обувь – пуанты, - которая быстро изнашивается, ее хватает иногда на один спектакль, не больше. Пуанты очень дорогие, потому что делают их вручную.
Мы стараемся зарабатывать сами, хотя это очень трудно, ведь балет – это не эстрада и не попса. Нисколько не хочу преуменьшить таланты эстрадных певцов, среди них есть такие трудяги, как Валерий Леонтьев или Лариса Долина. Но если сравнить даже посещаемость выступлений, то у них она куда больше. Балет – это элитарное искусство.
- Вы тоже выступаете в больших залах. В «Октябрьском», например.
– Это бывает раз в году. В «Октябрьском» очень дорогая аренда, а собрать четыре с половиной тысячи зрителей, чтобы ее оправдать, не так просто. Плюс еще реклама, которая часто стоит дороже, чем аренда.
- А как же ваши поклонники?
– У нас есть постоянный зритель, но собрать из них полный зал БКЗ в один концертный вечер вряд ли получится.
- Как же вы существуете?
– На энтузиазме. Не знаю, насколько хватит терпения у ребят. Помимо всего прочего, у нас есть специфика – мы танцуем на пальцах. Научить профессионального танцовщика танцевать на пуантах безумно трудно, этому не учат ни в одном хореографическом училище. Ребятам приходится практически «с ходу» овладевать совершенно новой и непривычной для них техникой. Поэтому, когда у кого-то из наших артистов появляются предложения, и они уходят в другую труппу со стабильной и хорошей зарплатой, я их понимаю и отпускаю.
- Когда вы начинали, было проще?
– Тогда я написал письмо Анатолию Собчаку по поводу создания своей труппы. Он спросил: «Это тот самый Михайловский, который танцевал князя Мышкина?» – и тут же дал согласие, поняв, что идея Мужского балета действительно может быть очень интересной. Ни у нас в стране, ни в мире больше нет такой труппы. Мы до сих пор – единственные. Ведь кроме классики мы танцуем еще шестнадцать стилей и направлений танца. А научить человека танцевать и классику, и танго, и модерн, и степ – очень сложно, поверьте.
- Как публика реагирует на мужской балет?
- Мы объездили с выступлениями почти всю Россию и более 25 стран мира. Там, куда мы приезжали впервые, бывало, что зрители сначала воспринимали отрицательно: «Мужики на пуантах? Да еще в женском? Они, наверное, геи». Но после спектаклей меняли свое мнение кардинально, признавая, что ничего подобного никогда не видели.
- А коллеги что вам говорят – «фи» или «вау»?
- В основном относятся доброжелательно. Однажды в БКЗ «Октябрьский» был концерт – в первом отделении танцевали солисты Мариинского театра, а во втором наш Мужской балет, причем те же самые номера. Мариинку представляли великие балерины – Светлана Ефремова и Елена Евтеева. Они потом спрашивали у меня, как я делаю какие-то па. Евтеева сказала, что ей безумно понравился мой «Лебедь». А на одном из конкурсов «Майя» одна дама – балетный критик сказала при подведении итогов: «Скоро мы будем учиться классическому балету у Михайловского».
- Как ваши артисты решаются танцевать в женских костюмах? Никто не сопротивляется?
– Если человек внутри по-настоящему артист, то это для него не более чем роль. Наши ребята именно так это и воспринимают.
- Но это «прикол» или нет?
– В какой-то мере, да, прикол. Но прикол все-таки сложный, тяжелый. Этому еще надо научиться. Особенно тому, как встать на пальцы.
- Вот в классическом балете партнер поднимает партнершу на руки…
– У нас все по-другому. Я не просто так сказал про умение танцевать на пальцах. У наших артистов ноги постоянно стерты. У мужчин же вообще другое строение тела – другие ноги, другой вес, другой центр тяжести, поэтому и на пальцах он стоит всем весом. У женщины природа совсем иная, другие пластика и конституция. Я никогда не думал, что между мужчиной и женщиной такая пропасть, даже в балете.
Когда мы начинали репетировать, стало понятно, что у мужчины совсем другая походка, руки, поворот головы. Но ничего, научились. Для меня самое главное в работе – чтобы не было пошло и грубо. Когда мужчина начинает изображать женщину, чаще всего это больше похоже на кривляние, грубую пародию. Мне не хочется пародии такого уровня. Мне важно, чтобы было не пошло, а профессионально.
- Майя Плисецкая когда-то сказала, что вы танцуете «Умирающего лебедя» лучше, чем она. Это была шутка или правда?
– Это была шутка гения. На мой взгляд, лучше Плисецкой «Лебедя» никто не танцевал.
- Вы хотели бы, чтобы у вашего балета появилось свое здание театра?
- Нет. У меня было только желание иметь свой репетиционный зал. Театр должен быть репертуарным, должна быть постоянная большая труппа, множество спектаклей. Такой театр очень трудно содержать в нынешних условиях, нам бы себя хотя бы сейчас прокормить…
- А вот Эйфман строит свой театр.
– Это другое. Я не настолько влиятельный человек, чтобы моей труппе выделили такое финансирование.
- Вы считаете себя его учеником?
– Конечно, я многому научился у Эйфмана. Когда стал руководить труппой, по-другому начал понимать его. Не только творчески. Одно дело быть просто актером, исполнителем, и совсем другое – руководителем. В каком-то плане считаю себя его учеником, хотя в классическом танце и других направлениях я умел кое-что и до знакомства с ним.
Знаете, когда заканчивается балетная карьера? Когда артист перестает учиться. Поэтому наши ежедневные занятия называются уроком или классом. Мы учимся каждый день. Я до сегодняшнего дня овладеваю какими-то новыми стилями, мне это интересно, несмотря на возраст. Сегодня много новых течений в танце, и я репетирую их с ребятами. Я должен все знать сам, чтобы показать, научить.
- Современные танцы нравятся?
– Нравятся. Это совсем другая культура, другие пластика и ритм. Не все классические танцовщики способны овладеть современными направлениями танца. У нас были такие ребята, которые не смогли это освоить.
Когда-то на заре появления брейк-данса я танцевал его на концерте для делегатов последнего съезда комсомола в Кремлевском дворце съездов, под песню Пахмутовой «Мы – молодые». Пока учился этому танцу, ходил весь в синяках – с зелеными плечами и синим позвоночником.
- На дискотеках танцуете?
– Нет, и очень давно.
- Что так?
– Инстинкт самосохранения. Дискотека – это свободные танцы. Не дай бог, если тебя толкнут. Лет двадцать назад меня случайно толкнули так, что я подвернул ногу. С тех пор, бывая на дискотеках, просто смотрю, как люди веселятся.
- По вашим наблюдениям, умеют наши люди танцевать?
- Мне нравится. Главное – естественность самовыражения. Когда начинается кривляние от желания показать себя – неприятно.
Ощущения танца есть у многих, просто его надо развивать. Стремление танцевать заложено у всех. Другое дело, что профессиональному танцу надо учиться серьезно.
- Не знаете, почему в России так популярны ирландские танцевальные ансамбли?
– А кто танцует в этих ансамблях?.. Половина артистов из ансамбля Игоря Моисеева, половина из «Березки». Основной костяк – выходцы из России.
На мой взгляд, ничего особенного в этих танцах нет – довольно примитивные рисунки опущенные руки, танцоры работают в основном ногами, очень мелкие движения. Они привлекают массовостью и синхронном. Посмотрите, как работает ансамбль «Березка», как они двигаются, как они перестраиваются. У них есть свой конек – кажется, что девочки не двигаются, а плывут. На одном их выступлении видел, как зрители привставали с мест, чтобы посмотреть на сцену и убедиться, что она не крутится.
- В России уже мало, кто знает народные танцы. «Барыню» вряд ли кто может станцевать. Это плохо?
– О чем вы говорите! Сегодня в хореографических училищах перестали преподавать русский танец. Есть просто характерный танец, где обучают испанскому танцу, мазурке, краковяку… Русскому танцу учат только в студиях ансамбля Игоря Моисеева.
- На Западе отношение к национальным танцам другое?
– У них более или менее то же самое. На Западе до сих пор с интересом относятся к нашим ансамблям – той же «Березке» или моисеевскому. Потому что они отличаются потрясающим мастерством.
- Ваш балет выступает под фонограмму. Это нормально?
- Вполне. Откуда у нас деньги на живой оркестр?
- Но фонограмма все-таки – это не живой звук…
- Мы работаем под хорошие фонограммы, с прекрасным исполнением. Для нас это удобно – одни и те же записи, один и тот же темп, что в балете очень важно. Дирижер может замедлить музыку или увеличить темп. Ничего страшного в фонограммах нет.
- Если у вас такие связи, то почему вашему коллективу не помогают спонсоры?
- Мечтаю о них. Мои друзья давали мне деньги на костюмы. Мог позвонить человеку: «Слушай, нужны деньги». Встречались, он открывал свой «лопатник» – с одной стороны доллары, с другой – рубли. «Бери сколько надо». Я брал ровно столько, сколько было нужно. Ни на копейку больше.
Наверное, было бы хорошо, если бы нам помогала какая-то крупная компания, но такого нет. Тут есть психологический момент, как мне кажется. «Помогать мужскому балету? – думает человек. – Что обо мне подумают?» Такое, к сожалению, в мозгах наших людей есть, и никуда от этого не денешься.
Например, в Южной Корее и ЮАР на наши спектакли приходили президенты этих стран. В Ботсване пришел весь дипломатический корпус. После спектакля посольство устроило прием, где все дипломаты с восторгом благодарили нас за праздник. А в своей стране мало того, что мы остались без поддержки государства, так еще и работаем за копейки.
- И что тогда у вас в будущем?
– Пока не знаю, пока держусь. Нервов и изобретательности хватает. Будет обидно, если все, что тащил двадцать лет, рухнет в один момент. Если бы я знал, когда начинал, что все будет так трудно, то, может, и не взялся бы. Раневская, не будучи балериной, хорошо поняла суть нашей профессии: «Балет – это каторга в цветах». А я бы еще добавил – не всегда в цветах.
Андрей МОРОЗОВ
- Как редакторы Первого канала порезали беседу Познера и Канделаки о цензуре. Смотрите ВИДЕО
- Чиновники проверяли, как работает Театр комедии. Чем все закончилось?
- Самые громкие события в культуре в 2011 году
- Почему вице-губернатор Петербурга критикует театральную премию «Золотой Софит»
- Почему артисты сбегают из Большого театра в Петербург
- Зацелуют до смерти. Пропагандисты с российских телеканалов могут лишить Дональда Трампа шансов в президентской гонке
- Финны активно заказывают оскорбительные надписи на снарядах, предназначенных Украиной для отправки на фронт
- Градозащитники бьют тревогу — на Охтинском мысу, по остаткам средневековых крепостей, разъезжает тяжелая техника
- В феврале нас ожидают длинные выходные - спасибо праздникам
- Неспособность запоминать числа может быть ранним признаком слабоумия. Врачи учатся выявлять деменцию на ранних стадиях
- В Испании взят под стражу пенсионер, которого подозревают в связях с Россией и отправке зловредных писем чиновникам и дипломатам
- Российское "проклятье" H&M. Компания потеряла за день 8 процентов своей стоимости по результатам года
- Разбогатевший программист тратит 2 миллиона долларов в год, чтобы вернуть себе молодость, истязая себя процедурами
- Стрелки часов Судного дня встали еще ближе к полуночи. Ученые рассказали, сколько осталось человечеству до ядерной катастрофы
- Москвичи начнут строить в Петербурге «парк будущего» - инновационный центр ИТМО