Online812

            «Википедия» в нашей реальности незаменима: в ее разных языковых версиях между собой линкуются вещи, а не слова, как в словарях.

И вот лезу я в очередной раз в «Вику», чтобы просветиться на предмет отличия русскоязычных реалий от всех остальных, и вижу, что она бастует. А это нам уже знакомо, потому что не так давно бастовала английская. Они это делают только когда речь идет об ограничении свободы информации.

Я, признаться, сразу подумала о Михалкове и его авторском обществе. Потому что угрозу свободе распространения информации во всем мире чинят в основном правообладатели. Но и тут, увы, русские слова оказались другими, чем во всем мире. Где у них правообладатели – там у нас, вы не поверите, педофилы. Которые заполонили весь интернет детской порнографией, рецептами приготовления наркотиков, а также инструкциями по совершению подросткового самоубийства (этим, видимо, занимается их педо-некрофильская секция).

Так что если вдруг на нашем сайте какой-нибудь бот оставит комментарий типа «чтобы покончить с собой, достаточно выпрыгнуть с 16-го этажа», то сайт после вступления в силу уже одобренных Думой поправок к разным законам о защите детей и об информации можно будет прикрыть в досудебном порядке и держать его закрытым год-другой, пока юристы будут в судах доказывать, что мы не педофилы.

Я сначала хотела понять, почему для введения контроля за интернетом авторы поправок решили воспользоваться именно педофильской терминологией, но всмотревшись в фотографии Елены Мизулиной, соавторессы этих поправок, я поняла, что психоаналитические подходцы тут неуместны. Дело вообще не в педофилах и уж тем более не в детях. Елена Мизулина, назвавшая бастующую «Википедию» жертвой педофильского лобби, могла с тем же жаром бороться и с крокодилами. Потому что, когда российский человек попадает во власть, он первым делом лишается человеческого языка и начинает нести далекую от реальности околесицу.

Вот, например, Глеб Павловский. Сидел человек при власти десять лет и рассказывал нам про какое-то экспертное сообщество, какие-то вбросы и оранжевые вызовы, а стоило ему от нее оторваться – и сразу заговорил по-человечески. Его спросили, зачем депутаты во втором чтении смягчили текст поправок и убрали оттуда термин «вредоносная информация». Неужели, мол, прислушались к гласу интернета? А Павловский отвечает: «да нет, они просто пытаются сохранить остатки международной респектабельности перед отъездом в отпуска». Бог мой, это ж истинная правда из уст Павловского!

Однако отмеченные мной языковые метаморфозы ставят сложную проблему. Оппозиция, получается, говорит на одном русском языке, а власть – на другом, но тоже русском. Кто будет обеспечивать перевод? Гипотетический переводчик должен понимать устройство обоих языков, но как только он овладеет властным русским, он тут же лишится способности соотносить слова с вещами и перевести ничего не сможет.

Поэтому думаю так: защититься от цензуры в рунете, а также от заразного русского, распространяемого депутатами Госдумы, нам поможет освоение других языков. Тогда даже если в русской «Вике» напишут, что наводнение на Кубани вызвали изобретенные в ФБР наножужелицы, мы сможем кликнуть на другую языковую версию и узнать, что там было на самом деле. В общем, вперед, за словари и грамматики. Прочь из педофильско-суицидальной реальности!                       

ранее:

Какая судьба ждет поручителей за Pussy Riot
Трудно быть курящей матерью-атеистом
Если бы Цой был жив, исполнял бы он «Мы ждем перемен» на митингах оппозиции?
«С водкой в Польше – примерно как в России. И это единственное, что нас объединяет»
Почему Москва всегда пишется с «г.»
«Законом у нас может стать даже запрет геям держать дома попугаев»