Online812

                - Вот вы пишете, что «на пути к власти сильных, умных и независимых система отстреливает». Как же тогда Путин оказался наверху? Или он – не сильный и не умный?
– Он тихий был чрезвычайно, сдержанный. И сам много раз говорил об этом – фразой из двух слов: «Служил. Терпел». Только терпеливые доходят до верховной власти. Он – очень аккуратный в словах и действиях человек.

- Вы говорите, что для современного правителя важно, как именно он будет уходить….
– Да, заход во власть – не главное. Главное – как вы из нее ушли.

- А какие варианты есть?
– Вас могут убить, как это происходило много раз с русскими царями или с американскими президентами. Вы можете передать полномочия кому-то, кто сохранит с вами договоренности,  или кому-то, кто эти договоренности перечеркнет. Тогда ваше будущее будет печальным, как это произошло с бывшим президентом Египта Мубараком, который сегодня потерял все…

- Как и когда должен уходить Путин?
– Обсуждать, когда уходить Путину, – бессмысленно. Это его проблема. Вот пусть он о ней и думает.

- В России возможен вариант смены власти, как с Мубараком?
– Такая ситуация возможна где угодно. Помнится, государь император Николай Второй при переписи в графе «профессия»  написал «хозяин Земли Русской». А вскоре его расстреляли.

- То есть это и для нас реальный вариант?
– С моей точки зрения, подобное на сегодняшний момент в России невозможно. Но кто ж знает, до какой степени озверения и оскотинивания может дойти практически любая страна? От египтян такого тоже никто не ожидал.

-  Мог ли Медведев попытаться взять власть у Путина и выиграть?
– Если бы Медведев мог нарушить договоренности, о которых честно сказали оба президента, он бы их нарушил. Но он проявил редкую порядочность – что не является для политика хорошим качеством -  и добровольно ушел от власти. Замечательный прецедент! 

- Есть ли сейчас у Медведева шансы стать самостоятельным политиком? 
– А что такое  – самостоятельный политик? Самодур, который делает, что его левая нога захочет? Политик ограничен веригами. Он раб своих рабов. Чем выше он поднимается по властной лестнице, тем больше у него ограничений. Это иллюзия, что их там нет. Поэтому никакой политик самостоятельным быть не может.

- Так какой самый главный совет вы дали бы президенту?
– Единственный совет, который можно дать человеку, находящемуся во власти – а у меня много разных знакомых президентов и премьер-министров, – не заморачиваться. И постараться тщательнее отбирать кадры. Это еще Жванецкий сказал: «ТщательнеЕ надо, ребята». Дело в том, что президент почти ничего не делает сам. Для этого есть подчиненные и коллеги. Чем пост выше, тем подчиненных больше. И дурной кадр много чего плохого может сделать, даже при замечательном президенте. Это было хорошо известно, например, османским султанам, которые периодически публично рубили головы своим визирям.

- То есть у Путина проблема с кадрами?
– Действующая система, с одной стороны, лучше, чем, например, при Ельцине, который разгонял  кадры вне зависимости от их результативности. А с другой стороны – не увольняют плохих сотрудников, даже если их гнать пора в шею. И вот они засиживаются чрезвычайно.

- Как вы считаете – протесты в России будут нарастать?
– Я никак не оцениваю оппозиционную активность в России, поскольку не вижу оппозиции. То, что было в ноябре-декабре на Болотной, – это ж  не оппозиция! Это было крайнее раздражение людей из-за того, что их считают идиотами. Не уважают, и поэтому говорят искренне: «вот, мы тут договорились, и теперь – президент я». Это очень раздражает. Поэтому такого рода комбинации – а проходят они когда угодно и  в любых странах – надо проводить с большим уважением к электорату. Но оппозиции у нас никакой нет. Потому как слова «уходи, противный!» – это не оппозиция. Это из практики гей-клуба.

- Что тогда  ждет Россию в перспективе – все время будем идти своим особым путем?
– Любая страна всегда идет собственным путем. Мы пойдем чужим путем, только если нас оккупируют. Или когда – и если – мы станем частью большого Китая или, не дай бог – большой Европы. Тогда нами будут командовать из Пекина или, наоборот, из Брюсселя. И ничего хорошего от этого не будет, как показал опыт Прибалтики.

- В книге вы нелицеприятно высказываетесь о «питерских» в Москве: «оккупировав Москву, [они] принесли в нее нравы коммунального клоповника»...
 – А что, они принесли что-нибудь другое?

- Вопрос не об этом. Насколько велико сейчас влияние «питерских» во власти?
– А вы «просчитайте» власть: исполнительный аппарат, законодательный аппарат, ближний круг, дальний круг… Где все эти люди родились?  В Москве есть ощущение, что это – либо администраторы времен Собчака, либо выходцы из кооператива «Озеро», а также их родственники, соседи, сослуживцы... Такая ситуация нормальна – для империи. Но эта база  все ж таки чересчур мала для большой страны. А с другой стороны, многие из тех в Петербурге, которые достойны что-нибудь возглавить в Москве, никуда не едут. Мои знакомые такого уровня говорят: «мы не питерские, мы – ленинградские». Они не входят в эту общефедеральную управленческую команду и даже не пытаются в нее войти.

- По-моему, наметился новый тренд: возвращение «питерских» на родину, в Петербург?
– Это называется алия. Возвращение «питерских» обратно в Питер обогатит этот город если не духовно, то материально. Насосались они уже народной кровушки. Понятно, что если они приедут в Нью-Йорк – Нью-Йорк процветет. В Питер вернутся – Питер разбогатеет. Если с деньгами вернуться, конечно. Но, видимо, возвращаются все же не нищими.

- То есть в Москве снижается давление «питерских», раз оттуда народ потянулся?
-  Оно по-прежнему велико. Может, оно и будет уменьшаться, но пока предметов уменьшения не замечено. Из тысяч и тысяч людей, покинувших город на Неве, немногие пока вернулись обратно.  Миграция народа  по миру – обычная вещь. В Америке, например, человек раз восемь за всю жизнь меняет место жительства.  У нас существенно меньшая мобильность. Но между двумя столицами мобильность высокая. Оттого и бегают поезда «Сапсан». Но то, что две столицы не любили, не любят и никогда не будут любить друг друга, – факт. Это во всем мире так. Нью-Йорк и Вашингтон терпеть не могут друг друга. Париж, Лион и Марсель. Везде.

- Взаимная неприязнь двух столиц растет?
– Это постоянная величина, пульсирующая во времени. При этом вещь довольно смешная. Потому что человек, становящийся москвичом или, наоборот, петербуржцем, приобретает некий локальный патриотизм.

- Все говорят о нарастающей пропасти между столицами и провинцией. С этим же надо что-то делать? 
– Пропасть между мужчиной и женщиной, городом и деревней, а также столицей и провинцией является пропастью  несокращаемой по определению. Потому что если вы приезжаете из глухого Крыжополя в Санкт-Петербург, то через  некоторое время становитесь величайшим снобом – гораздо большим, чем аборигены. То же самое с Москвой. Среди моих знакомых в 90-х годах был некий политик из Петербурга, демонстрировавший снобизм несостоявшейся столицы. Помимо прочего, он весьма презрительно говорил о девушках, которые жили у них  в университетском общежитии. С которыми он, как человек, родившийся в Питере,  не общался, потому как – «что с этим провинциальным быдлом встречаться». Мне было безумно смешно, потому что папа его приехал в Питер после войны, и все его родственники были уж точно не из этого города. На самом деле, коренных петербуржцев вы можете, скорее, встретить в Магадане, куда их в 1930-е сослали, чем в Питере.

А в Москву испокон века все откуда-то приезжали. Москва проще, чем Петербург. Мы – люди деревенские. Мы это знаем, и у нас на эту тему никаких заморочек нет.

- Так вы не считаете опасной дистанцию между Москвой и регионами?
– Никакой столице страна не нужна в принципе. Лондону не нужна Англия. Парижу – Франция. Только если в качестве дойной коровы и – на шашлык. В этом смысле никакой разницы между Москвой и Питером нет. Уровень крайней неприязни к ним людей из остальной страны – такой же. Что вполне испытывают на себе новобранцы в армии: если ты москвич или ленинградец, то тут же и огребаешь.

- Предыдущий губернатор Петербурга Матвиенко активно боролась за перевод разных властных и бизнес-институтов в Петербург, а нынешнему губернатору, похоже, все равно. Это правильно?
– Хорошо ли, что делает Полтавченко, или плохо – судить можно будет по результатам. А  по результатам даже правление Валентины Ивановны судить еще рановато.

- А когда  можно будет судить о правлении Полтавченко?
– Во-первых, он для этого должен умереть. Обязательно. А пока не умер, может, он еще чего сделает. Во-вторых, должно пройти еще некоторое время, чтобы «наследство» проросло. Когда Эйфель создал Эйфелеву башню, это было страшным преступлением против всего. А потом оказалось, что башня – достопримечательность.

Цитаты

«Путин во многом не прав, далеко не во всем хорош и вообще – не мать Тереза и не херувим с белыми крыльями».

«Система себя бережет – любая система. Сильных, умных и независимых она «отстреливает» по дороге к власти».

 «Не очень понятны ожидания, что в империи, которая образовалась как империя, жила тысячу лет как империя, возникнет почему-то система демократии».

«Есть подозрения, что Россия столицам просто не нужна».

«Нынешние «питерские», оккупировав Москву, принесли в нее не столько шарм, аристократизм и имперский дух, сколько нравы коммунального клоповника».

Из книги Е. Сатановского «Если б я был русский царь...»                     

Мария ГОРДЯКОВА, фото compromat.ua