Online812

           С езон литературных премий закончился в нынешнем году так, что впору ставить вопрос об окончании премиального периода русской литературы как такового (да и не только русской литературы – если вспомнить имя свежеиспеченного нобелевского лауреата, сильнее всего смахивающее на название китайской национальной валюты, или повторное награждение респектабельным британским Букером крайне посредственной исторической романистки). Костры тщеславия вроде бы горят с прежней силой, вот только читателя этот – для собственного употребления – жар не греет.

Необходимо, впрочем, при вынесении столь сурового приговора учесть и смягчающее обстоятельство: отчетный год прошел под знаком «болотной» истерии, поляризовавшей если не всё общество, то наиболее в литературном смысле продвинутую его часть. Популярные куплетист Быков, юморист  Шендерович, картотечный матерщинник Рубинштейн и иронический детективщик Акунин с самого начала возглавили Партию протеста, придав ему тем самым надлежащее направление и окраску.  Следом подтянулись православная мыслительница Улицкая, большой русский поэт и прозаик Гандлевский и член «Союза писателей» чубайсовского чекана Кох. Одним словом, разыгралась – строго по Достоевскому – литературная кадриль.

Премиальный сезон  начался НОСом – личной премией И. Д. Прохоровой, сестры миллиардера и тогдашнего кандидата в президенты (от лица демократической общественности) М. Д. Прохорова. На присуждении разразился скандал: председатель жюри, хитрый новоамериканский жук по фамилии Липовецкий, проголосовав аж трижды,  увел премию из-под самого носа у известной либеральной деятельницы (дочери ельцинского министра и распорядительницы фонда Ходорковского) Ясиной и, вопреки публично артикулированному мнению брата  и сестры Прохоровых, вручил 30 штук зелеными собственному собрату по американской грин-карте Вишневецкому.

Однако добро должно быть с кулаками, а провозвестники либеральных ценностей – тем более. Железной рукой Ирина Прохорова (которую тогда многие прочили в министры культуры) разогнала свой крепостной театр и набрала новый. Назначив председателем нового  жюри единственного представителя прежнего состава, который послушно проголосовал за Ясину. Присуждение НОСа представляет собой сложную игру с якобы непредсказуемым результатом, но у меня нет ни малейших сомнений в том, что новое жюри на этот раз в самый последний момент и к своему полнейшему изумлению проголосует за мемуарную книгу уже упомянутого Гандлевского «Паршивое прошлое». Да и как не наградить умеренного и аккуратного человека, в третий раз подряд – причем одними и теми же словами – рассказывающего увлекательную историю собственной жизни в должности московского клерка.

Премию «Поэт»  Чубайс и К* выписали на сей раз Евгению Рейну – и своя революционная логика просматривалась и в этом: 1) революцию (поэтическую революцию, в том числе) мы будем и впредь делать собственными силами, с привлечением лохов и лохушек лишь в качестве необходимой массовки; 2) друзьям – всё, остальным – по закону: когда речь идет о «своем человечке», никакие его грешки нас не смущают… В более спокойные времена (но в предвкушении бурных) премии  «Поэт» был загодя удостоен и Гандлевский.

«Нацбест» – за бесспорно лучший роман года – практически единодушно присудили Терехову.  Забегая вперед, отмечу, что «Русского Букера» ему за ту же книгу не дали, а в «Большой книге» она не попала даже в шорт-лист. Политизированность (с изрядной примесью политиканства) проявилась здесь в другом: оглашая мотивы голосования за «Немцев», члены жюри «Нацбеста» один за другим (и следом за много и крайне неодобрительно писавшими об этом романе дамами) провозглашали этот роман сатирой, гротеском и политическим памфлетом… Меж тем, «Немцы» – психологический роман о нравах московского чиновничества, без малейших сатирических преувеличений, – и осенние обыски и аресты доказывают это куда убедительнее любого литературоведческого анализа.

В весенне-летней псевдополитической суматохе как-то не обратили достаточного внимания на шорт-листы «Большой книги» и «Русского Букера», присуждаемых глубокой осенью с интервалом ровно в неделю; меж тем, оба «коротких списка» оказались крайне скверно составлены, а в первый из них и вовсе была заложена бомба, которую затем пришлось обезвреживать всем православным миром. Вернее, наоборот, – всем неправославным миром; вот только многие «миряне» (вроде бытописательницы Улицкой, того же Шендеровича или того же Коха) мнят себя большими православными, чем сам Патриарх.

Речь идет, понятно, о «Несвятых святых» отца Тихона (Шевкунова) – настоятеля Сретенского монастыря и, по слухам, духовника самого Путина. Книгу эту и связанный с нею казус я подробно рассмотрел на «Фонтанке.ру» – и дело тут, естественно, не в самой книге, а в казусе. Даже в куда более спокойные времена столичная тусовка, рулящая литературными премиями, «ставит на игнор» подобные сочинения душеспасительного свойства, а – уж при нынешних-то нападках на РПЦ и лично на Патриарха… И отдельно – на Путина… И при получивших по «двушечке» Пуськах…

«Ставит на игнор» – и правильно поступает. Хороша или плоха книга отца Тихона, но она явно не проходит по разряду премиальной литературы светского толка  (и, скажем, члены профессионального жюри «Нацбеста» просто не дали ей баллов). Но если уж вы вывели эту книгу, этот мегаблокбастер, в шорт-лист, то как же не дать ей премию? Одну из трех присуждаемых вами премий? Хуже того, как же не дать ей самую главную? Тем более, что «короткий список» вы составили курам на смех: те же «Немцы» в него не вошли, «Синяя кровь» Буйды не вошла, а «Франсуаза» Носова и «Женщины Лазаря» Степновой (получившей в итоге третью премию) – книги при всех  своих достоинствах все же камерные.

А вот так и не дать, оказывается. Помните зиц-председателя Фунта из романа «Золотой теленок»? Того самого Фунта, который сидел и при Александре Втором, и при Александре Третьем, и при Николае Втором, и при военном коммунизме, и при нэпе – о, как он сидел при нэпе! Вот на эту роль – зиц-победителя – и выдвинули 93-летнего Гранина, который (не сидел, правда, а) богател и при Хрущеве, и при Брежневе, и в перестройку – о, как он богател в перестройку!

Даниил Александрович прожил долгую и в целом достойную жизнь. Получил орден «За заслуги перед Отечеством» третьей степени. В нынешнем розыгрыше «Большой книги» ему по праву причитался специальный приз «За честь и достоинство» – и он его, кстати, получил  тоже. Но в ситуации с главной премией его, увы, использовали как зиц-председателя Фунта. Использовали против отца Тихона.

Сделать это было непросто. И, пожалуй, еще отвратительнее оказалась предшествующая и последующая шумиха в прессе: «Только не отцу Тихону!» и «Слава богу, что не отцу Тихону!» Я горько пошутил: Путина прогнать  не получилось, поэтому отыгрались на Богородице.

Второе место «Большой книги» оказалось отдано совершенно ничтожному сочинению двух ничтожных литераторов (Кабакова и Попова) о Василии Аксенове – литераторе и человеке, при всех изъянах, ярком и уж во всяком случае далеко не ничтожном.  Но само это «вторенство» (есть такое слово, правда, не в русском языке, а в болгарском) ничтожного сочинения  подчеркивает вопиющую несостоятельность, а значит, и неадекватность самого шорт-листа. Хорошо хоть, подсластили пилюлю, наградив третьим призом Степнову (вошедшую также в «короткие списки» «Нацбеста» и «Русского Букера»).

Неказист оказался и шорт-лист «Русского Букера» – пусть и двойной (за два отчетных года) – за вычетом, естественно, всё тех же «Немцев» и все тех же «Женщин Лазаря», которым здесь ничего не светило.  Зная политические пристрастия председателя здешнего жюри нашего земляка Самуила Лурье и памятуя о его патологической нелюбви к современной словесности, я прогнозировал победу «Дневника смертницы» – мокументарной повести, написанной якобы  от лица кавказской джахидки. Но, видимо, московская толстожурнальная тусовка, лоббируя «своего человечка», сделала петербуржцу предложение, от которого тот не смог отказаться. Дальше – автоцитата:

Андрей Дмитриев – типичный московский беллетрист средней руки, из провинциалов. Начинал он неплохо, но пишет с годами все хуже и хуже. Оно и понятно: запал иссяк, жизненный опыт кончился, а писать надо – ведь корешей у тебя много и они тебя (пусть и кривясь) непременно напечатают. Мало того что напечатают, но и (скривившись еще сильнее) обязательно пристроят в шорт-лист какой-нибудь премии. А что пожертвовать для этого придется кем-нибудь (и чем-нибудь) остро талантливым – так оно даже и еще лучше!

«Крестьянин и тинейджер» – скулы сводит скукой от одного названия. Я вообще не понимаю, как можно дать книге такое название. Не понимаю не только как критик, но и как бывший главный редактор, то есть и главный маркетолог. Кто купит книгу с таким названием? Кто будет читать? Тем более что, и не читая, знаешь заранее: крестьянин будет учить тинейджера уму-разуму, тот начнет форсить и отбрехиваться, но в конце концов склонится – и даже преклонится – перед высшей мудростью, хорошо припахивающей компостом, тогда как автор постарается расцветить всю эту скукотищу столь же навозного свойства шутками… И ведь все эти подозрения, как в пьесе «Гамлет», сбудутся!

Вот этот роман этого Дмитриева и взял полтора миллиона рублей (столько «весит» нынче «Русский Букер»). На заключительном обеде председатель жюри тоже съязвил относительно «романа с отвратительным названием», правда, не пояснив, за что же было такой роман награждать. Карандышев выстрелил, Лариса (русская литература) рухнула на стол – и ей тут же налили, а в результате она, бесприданница, в очередной раз  хорошо набралась. В  очередной – но как бы не в последний (или не в предпоследний), потому что политика политикой, а премиальный период русской литературы, похоже, заканчивается. Вот таким вот удручающим образом он и заканчивается: бесприданница обесчещена, перепродана, застрелена, продолжает охотиться на богатых политических папиков  и пьет горькую.                    

ранее:

«Зачитался романом о сравнительном жизнеописании двух семейных пар...»
«Сам-то по себе брежневский застой хорош. Это был «коммунизм, которого мы не заметили»!
 «Однажды мы столкнулись с Ревичем у кассы Гослита...»
«Главное, чтобы кандидат Кац не столкнулся в словесном поединке с кандидатом Шацем»
«Нынешний писк моды – сериал о полицейском на грани нервного срыва»
«Книга о Путине в искусстве. Это что-то новое...»