Online812

          Желающие пообсуждать смысл жизни и количество зла собрались за круглым столом в Научно-богословском центре междисциплинарных исследований факультета искусств СПбГУ. Всего человек двадцать, в основном преподаватели и аспиранты СПбГУ, плюс Моцарт и Бах в виде портретов. Говорил преимущественно организатор всего этого, кандидат физико-математических наук,  протоиерей Кирилл Копейкин.

Сначала он сообщил, что мир непознаваем. «Мы привыкли к тому, что мы можем этот мир понять. На самом деле, это почти невозможно. Это все равно что Дон Кихот и Санчо Панса начнут обсуждать между собой замысел Сервантеса. Находясь внутри текста, очень странно иметь претензии анализировать его».

Потом сделал реверанс в сторону науки: «Однако мы добиваемся каких-то результатов – законы, которые мы открываем, работают: мы запускаем ракету и она долетает».

По словам Копейкина нужно, чтобы наука с религией сотрудничала и в итоге был создан такой образ мира, который бы «не противоречил науке, но был понятен и верующим». А вообще никаких конфликтов между богословием и физикой нет, все нынешние преткновения происходят  между современной научной картиной мира и средневековым образом мироздания. «Когда я прихожу в церковь, я вижу, что у людей совсем другой взгляд на мир. Иногда я даже слышу, что утверждение о сотворении мира за 6 дней нужно понимать буквально. Я верующий человек, но не готов принести в жертву Богу свой разум – да и вряд ли Богу такой мой подвиг нужен», – говорит Копейкин.

Поэтому богословию необходимо усвоить все то, что было открыто наукой в ходе изучения законов природы. «Сегодня  всерьез, глубоко рассуждать о Боге и Его отношении к человеку и миру невозможно без учета знаний, накопленных наукой», – говорит он.

Ученым, со своей стороны, тоже надо пересмотреть свои взгляды: «Самая большая проблема науки заключается в том, что в научную картину мира не удается включить личность. Наука сравнивает один элемент мира с другим, как мы взвешиваем и сравниваем гирю и грушу – совершенно инородные предметы. То есть мы описываем мир не по отношению к человеку, а по отношению к миру. Такой подход не способен обнаружить личность. Вера необходима науке для того, чтобы личность оказалась включена в картину мироздания».

Если смотреть на человека только как на биологическое существо, в нем многое можно объяснить, говорит протоиерей. Вот в юношестве его поразило открытие того, что продолжительность жизни человека полностью подчинена воспроизводственному  циклу: человек заводит детей, воспитывает их, стареет, живет еще немного, чтобы помочь воспитать внуков, и умирает. «То есть биологически мы живем для продолжения рода! – восклицает Копейкин, как бы снова удивляясь этой мысли. – Этот подход отказывается от постановки самого главного вопроса – вопроса о смысле существования мира и человека».

В общем, поняла я вслед за Копейкиным, отдельный человек в мире ничего не значит.
Но протоиерей меня успокоил: законы природы в человеке постоянно борются с законами личностными. «Когда ночью ваш организм пытается уснуть,  вы боретесь со сном, чтобы прочитать книгу.  Как объяснить это с точки зрения науки?»

В зале кто-то снисходительно улыбается, кто-то подробно записывает. Наконец вспоминают, что собирались обсудить причины возникновения зла на земле.

На этот вопрос пытается ответить аспирант физического факультета СПбГУ Антон Васильев, но изъясняется для меня  сложно: «Парадокс Эйнштейна – Подольского – Розена говорит о том, что частицы, находясь на сколь угодно большом расстоянии, продолжают обмениваться информацией. Если раньше мы могли считать мир разделенным, то квантовая физика указывает на то, что мир является единой системой. В осознании того, что мы в мире не разделены, а составляем единое целое, – путь к решению проблемы зла».

Как это решает проблему зла, я не понимаю, но протоиерей Копейкин соглашается с физиком: «Когда вы думаете, что если сделаете какую-то пакость в темноте в подъезде, в мире ничего не изменится, вы заблуждаетесь. Мы живем внутри единого текста,  взаимодействуем, и получается, что каждый из нас влияет на мир вокруг. Нельзя сделать мир счастливым, пока кто-то страдает и кто-то творит зло».

Его перебивают, утверждая, что вопроса «почему так много зла» не существует, это всего лишь эмоция – гнев, страх, отчаяние. Человек, спрашивающий о причинах зла, на самом деле не ищет этих причин, он ищет лишь избавления от него.

Больше о происхождении зла никто не говорит – видимо всем, кроме меня, это понятно.
Заканчивается все тем, что протоиерей Копейкин заявляет, что объединение науки и религии неизбежно. Потому что скоро с нашим миром произойдут ужасные, на мой слух, вещи:

«Направление  развития человечества должно существенно измениться. Есть такая кривая Снукса – Панова. Снукс обращает внимание на то, что расстояния между кризисами в истории человечества становятся все меньше и меньше. А Панов вычислил математическую зависимость между ними. Так вот, математически мы сейчас приближаемся к моменту, когда расстояние между кризисами стремится к нулю. То есть мы достигли некой переходной точки. Думаю, что перелом в этой точке будет связан с тем, что развитие пойдет в глубину».

Обещание близкого глобального кризиса показалось мне довольно негативным прогнозом, но ученые расходились вполне довольные. Вот как позитивно действует соединение науки с богословием.

Кстати

У теологов есть такой анекдот: «Стоят физик и богослов на берегу и смотрят на проплывающий мимо корабль. Богослов спрашивает физика: а почему этот корабль плывет? На что тот отвечает: потому что в топке горит уголь, пар приводит в движение поршни, они крутят колеса… На что богослов возражает: он плывет, потому что ему нужно доставить тюки с чайным листом в порт».

А у физиков такой анекдот: «Прилетают Ангелы к Богу и говорят: на Земле открыли Бозон Хиггса, что будем же делать? Они теперь познают все тайны мироздания! На что Бог отвечает: не волнуйтесь, мы просто добавим еще одно нелинейное слагаемое в единое уравнение поля».                

Анастасия ДМИТРИЕВА, фото begin-english.ru