Online812

          Письмо выразительно характеризует театральные нравы, интриги, борьбу за власть – совсем как сейчас в Большом театре. МХАТ в 1950-е  находится в глубочайшем кризисе, «система Станиславского» превращена в жупел и мертвую догму, и интриги – это единственное, что еще оживляет театр. Правда, Поскребышев направил письмо Еланской не Сталину, а Маленкову.

Дорогой и любимый Иосиф Виссарионович!

В течение 20 лет меня, Еланскую, и Андровскую душила, как могла, задерживала как актрис всякими нечестными путями А. К. Тарасова. Это очень жестокая, карьеристическая, бессердечная актриса. Я могу это доказать рядом поступков, которые мне пришлось пережить за мою творческую жизнь в театре.

Напр., в 1934 г., когда директор Немирович-Данченко сравнял меня в окладе с Тарасовой, то через несколько дней он это задержал, признаваясь мне, что к нему на квартиру явился Москвин, что старик был в таком состоянии, что он должен был уступить Москвину и задержать мою прибавку. Я заявила от обиды, что Иван Михайлович пусть интересуется жалованьем Тарасовой, но не моим, что мне стыдно за них и я ухожу из театра.

Немирович-Данченко, видя, что я делаю неверный шаг, долго меня упрашивал остаться в театре, играть Катерину в «Грозе» Островского. Я, наконец, согласилась остаться в театре без всякой зарплаты. Его это устроило, и так продолжалось несколько месяцев. Я держалась, как мне ни трудно было. Но по советским законам этого было делать нельзя, и бухгалтерия была в большом недоумении. И только когда Москвина положили в Кремлевскую больницу, мне оплатили за все месяцы по новой зарплате.

Согласитесь, что со стороны Тарасовой это было безобразно, так использовать Москвина из-за какой-то прибавки. А сколько было несправедливостей с вводом меня в «Анну Каренину». Я пробилась уж тогда, когда она сыграла больше 100 раз, когда общественность потребовала видеть меня в этой роли. Та же история с «Последней жертвой» и т.п.

Теперь она так же поступила с моею дочерью Екатериной Судаковой – это же бессовестно! В этом году она окончила студию при МХАТ. В течение четырех лет она прекрасно училась. После экзаменационной комиссии ее рекомендовали в театр к нам в числе четырех человек, и ее одну коллегия МХАТ отвела, – такой отвод – первый случай! У дочери хорошая внешность, голос, темперамент. Она очень похожа на меня! Все, кто ее видели, выделяли ее. Что же сделал коллегия? Почему так вышло? Мне известно, что это сделано при попустительстве других членов коллегии, сделано Тарасовой и Кедровым, которые являются скрытыми, злейшими врагами моего семейства.

В нашем театре подхалимаж страшный и мщение тихой сапой тем, у кого его нет. Пример: На общем собрании актеров в этом году выступает Готовцев, член коллегии, говорит, насмехаясь, о ведущих руководителях других театров и заявляет, что среди нас живет гений М. Н. Кедров – это в присутствии его самого! Всем было неловко и стыдно за него, но его никто не остановил! Я 30 лет работала при Станиславском и при Немировиче-Данченко, когда им было уже по 70 – 80 лет – ничего подобного никогда не было.
Наглый демонстративный удар по мне – этот последний возмутительный поступок их с моей дочерью, – что это было так, можно проверить у тех, кто был на экзаменах. Председателем была народная артистка Союза ССР Книппер-Чехова. Это переполнило чашу моего терпения, и я почувствовала необходимость высказать свою мольбу о справедливости.

У нас сейчас снимают директора. Дошло до нас, что выдвигается кандидатура Тарасовой. Если так, то она нас задушит – это бессовестный, несправедливый человек.
Но что-то коренное надо сделать с театром, а то душно. Мы топчемся на месте. Работаем медленно, и так будет продолжаться, пока делом будет руководить Кедров. Он не совсем нормальный, медлительный, далекий от современной жизни, человек с манией величия и болезненно злой подозрительностью. Режиссер, но никакой не руководитель.

Остаюсь с глубочайшим уважением и любовью к Вам

Народная артистка СССР ЕЛАНСКАЯ. 2 июля 1951 г.             

фото rus.ruvr.ru