Online812

          – Вы только что вернулись из Турции – можете сравнить турецкие и российские акции протеста?
- Скорее можно провести параллель между Путиным и Эрдоганом, тот же авторитарный стиль управления. Но, понимаете, Турция – демократическая страна, а мы нет. Мы никогда не жили при демократии, и  до сих пор не живем.

Если и говорить о сравнениях, то Эрдоган, как и Путин, за последние десять лет сделал так, что вся пресса и телевидение находятся под жестким контролем. Все эти дни, когда были акции протеста,  турецкие СМИ ничего не сообщали о них.

Если говорить о самом протесте, то могу сказать, что сравнение будет не в нашу пользу. Турки, особенно в крупных городах, очень неравнодушные, политизированные, имеют свое мнение. Эти те качества,  которые я не могу отнести к качествам русских людей.

- В Турции люди протестовали против исламизации общества. Насколько, по вашим наблюдениям,  этот процесс похож на православизацию общества в России?
- В Турции у власти находится исламистская партия. Она старается привести жизнь общества к  религиозным понятиям. Например, недавно запретили продавать алкоголь с  десяти вечера до шести утра. Клерикализация  вызывает противодействие у образованной части населения. Это понятно и логично, потому что и в нашей, и турецкой конституциях  есть статьи о свободе совести, где сказано, что никто  не может заставить человека верить в то, во что он не верит.

- В чем на практике проявляется исламизация Турции?
- Эрдоган кажется  таким  простым чуваком, который может попить пива или сходить на футбол. Но он потихоньку закручивает гайки, и уже прекращается финансирование в области культуры и искусства. Он сказал: «Нам не нужен балет». В турецких театрах, к примеру, запретили  к постановкам «Анну Каренину» и «Короля Лира». Не знаю, как это относится к исламизации, но это сокращение светского поля.

-  Чем же  им Толстой с Шекспиром не угодили?
- Черт его знает. Непонятно. Это на уровне мироощущения: вот не нужен балет, и все. Наверное, это можно  сравнить с борьбой Сталина с космполитизмом.

- Вы уже несколько месяцев живете в Чехии. Там церковь как влияет на общественную жизнь?
- Никак. Это общая тенденция в Европе. В Чехии, как и в большинстве европейских стран, есть католическая и протестантская церкви. Они никак не влияют на социальную жизнь. В Чехии я не заметил ни попыток лезть в политику, ни что либо диктовать обществу. Я могу судить больше по Норвегии, где прожил несколько лет. Там церковь – часть государства. При этом она незаметна в общественной жизни. Священники ездят на велосипедах, а не на «Майбахах». Церковь в Норвегии больше выполняет функцию благотворительной организации, помогает африканским странам. Это такой  «Красный Крест» под маркой протестантской церкви.

- Если влияние церкви в Чехии  минимально, стала ли чешское общество более безнравственным?
- Чтобы это оценить, нужно прожить более долгое время.  Недавно я был на крестинах ребенка моих друзей.  Крестины прошли в монастыре. Потом священник вместе с нами пошел пить пиво.
Понимаете, церковь в России строгая, и требует от человека признать, что он в чем-то виноват, требует от него покаяния. Эта ортодоксальность, на мой взгляд, отталкивает человека думающего, критически относящегося к окружающему миру. Мне, например, в католической или протестанской церквах намного комфортнее, потому что я не чувствую, что там меня заставят каяться.

- Когда какое-то время не живешь в России, то новости из нее воспринимаются отстраненно. Есть у вас такое чувство?
- В свое время я десять лет прожил в Норвегии. Однако, и тогда никоим образом не считал, и не считаю сейчас себя вне России. Я и сейчас не уехал бы. Я не могу смотреть на то, что происходит в России,   отстраненно.  Я все равно – там.

- Вы были в Крымске во время прошлогоднего наводнения. Теперь наблюдали, как чешские власти борются с разливом рек. Есть различия в подходах?
- Ой, ну какие различия. Вы же понимаете, что такое Крымск и что такое Прага. Это совершенно два разных мира, совершенно разные цивилизации.  Мы до сих пор по уровню цивилизации находимся, на мой взгляд, где-то в семнадцатом-девятнадцатом веке. Причем во всех отношениях – государства к человеку и человека к человеку.

Чехия – европейская страна, а европейская цивилизация уже решила для себя все вопросы, которые стоят перед людьми в России.  Тут даже нечего сравнивать.

Я видел в Крымске несчастных старух, которые сидели на развалинах своих домов, и они прекрасно понимали, что никто и ничем им не поможет. Поэтому я даже не стал бы делать никаких параллелей между тем, что случилось в Крымске и Европе. Кроме воды,  никаких параллелей нет.

В Крымске было отчаяние, горе и полнейшая безнадежность. В Европе  совершенно спокойная работа.

- Когда вы уехали в Прагу, в спину вам понеслись обвинения, что вы  бросили работу в Координационном совете оппозиции. Вас это обидело?
- Я могу сказать, что мое согласие участвовать в работе Координационного совета было ошибкой. Я это признаю, и что с этим делать не знаю. Выходить из состава совета считаю неправильным. Вместе с тем  не понимаю,  что в нем делать в том положении, в котором  нахожусь. Зачем я туда пошел – для меня большой вопрос.

- Нужен ли такой совет вообще, учитывая, насколько разношерстная у нас оппозиция?
- Знаете, очень хорошо, что сейчас я съездил в Стамбул. В очередной раз понял, что такое наше оппозиция и что такое оппозиция в Турции. Мне ужасно неловко и жалко, что наша оппозиция в сравнении с турецкой находится в той же ситуации, как ситуация с наводнением в Крымске и Праге.

- Такая разобщенность оппозиции – это наша историческая традиция.
- Начнем с того, что мы никогда не жили в демократическом обществе. У нас был какой-то секундный исторический момент между  Февральской революцией, когда страна избавилась от самодержавия, и Октябрем. Вот это все, что было в истории России демократического. Именно в этот период готовились провести Учредительное собрание, были разные партии, и был момент, когда все думали, что в Россия встанет на демократический путь. Больше такого не было.

Сейчас тяжело говорить, что у нас есть какая-то оппозиция в том смысле, в котором я ее понимаю. Для меня это часть демократического общества, как в Англии, где есть консерваторы и лейбористы. У нас такого нет, и думаю, что никогда не будет. Для того, чтобы такое появилось, нужны сотни лет, Европа шла к этому последние четыреста лет. Так откуда у нас это возьмется?

Мы никогда не жили в обществе, где все решает демократическая процедура. У нас есть только авторитарная самодержавная власть. Поэтому  жалко смотреть на то,  что из себя представляет из себя наша оппозиция, она не жизнеспособна.

Мне кажется, что в ближайшие годы у нас ничего хорошего не может быть. И очень хорошо, что не будет.

- Почему?
- Потому что у нас не может быть так, как в Турции. У нас все это превратится в кровавый бунт. Мы это уже видели после футбола на Манежной. Начнут крушить магазины, убивать людей, жечь машины.

- В интернете один из самых обсуждаемых вопросов – об эмиграции. Стоит ли из России уезжать, особенно молодым. Вы считаете – стоит?
- Если мы говорим о молодых людях, то мне кажется, что у них какое-то безвыходное положение: и уезжать не надо, и оставаться тяжело. Уезжать можно, когда ты точно знаешь, что ты там будешь делать, что у тебя есть нужная профессия или у тебя есть выдающийся талант. Уезжать просто потому, что ты не хочешь видеть то, что в России происходит, не нужно. Конечно, это противно, но я сам никуда не уехал бы. Я убежден в том, что жить нужно в той стране, где ты родился.

- Но жизнь-то одна, запасной нет.
- Да, это так, но проживать ее нужно там, где ты родился. Я нигде не ощущаю себя так, как в Москве, где вырос, и какой бы она ни была невыносимой. Именно в там мне хочется жить.

- Во время президентства Дмитрия Медведева вас стали приглашать с ним в разные поездки. Вам нравился Медведев?
- Особенно запомнилась его поездка в Калифорнию, где он встречался с молодыми бизнесменами русского происхождения. Мы сидели в кафе, он рассуждал… Когда я наблюдал за ним, когда слушал его, мне казалось, что Медведев очень умный человек, и прекрасно понимающий происходящее,  с чувством государственного человека. Я как-то проникся этим чувством, и подумал, что он сможет стать новым лидером того, что сейчас называют креативным классом. Но после 24 сентября..

- Это когда Путин сказал, что они с Медведевым договорились поменяться местами?
- Да. Когда произошла рокировка, я был очень разочарован. Я понимаю, в каком положении он находился, но у меня до самого последнего момента теплилась надежда, что Медведев поставит себя на место, на котором его ждали.

- А он не оправдал ожидания?
- Понимаете, лидера делает его команда. Мы видели, какая команда была у Путина и какая у Медведева – практически никакой. У Медведева были какие-то формальные права, данные ему конституцией. Но так как у нас это ничего особо не значит, то Медведев не мог опереться на них, пойти на выборы, оторваться. Думаю, что он об этом сожалеет, но у него не было другого выхода.

- Вам не кажется, что большинство того, что пишут в блогах и социальных сетях – это полнейшая чушь, некое болото, которое засасывает все большое число людей?
- Пусть люди пишут,  если у них есть желание. В этом болоте, как вы говорите, периодически появляются какие-то интересные люди. Это как в искусстве. Есть много художников и есть Тициан или Дега.

- В начале года сотрудничество с вами прекратили крупные спонсоры. Это на вас повлияло?
- Конечно, повлияло. Я лишился денежного вознаграждения, которое получал за свою работу.

- То есть теперь вы ведете ЖЖ бесплатно?
- Нет, я получаю какие-то деньги за рекламные посты, потому что это стало моей профессией.  Не хочу заниматься чем-то другим. Стараюсь как-то выживать.

- Посещаемость вашего блога выше, чем у многих СМИ. Вы чувствуете ответственность за то, что пишете?
- Я понимаю, что мой блог читает много людей, но стараюсь об этом не думать. Я всегда пишу о том, о чем хочется писать. Понимаете, каждый человек думает об ответственности, но…  Вот, допустим,  когда человек идет по улице, он же не кидает кирпич в стекло. Не потому что он боится ответственности, а потому что он просто нормальный человек. Я нормальный человек и никогда не буду писать какую-то гадость или глупость. Просто потому что я нормальный человек. 

Кто-то приводит библейские заповеди – «не убий»,  «не укради».  Получается  довольно смешная вещь.  Нормальный человек и без этих заповедей так живет. Разве я не убиваю и не краду потому, что так написано в Библии? Нет, конечно. Просто я нормальный человек. Так и с блогом. Мне не нужно чувствовать ответственность. Я писал бы и для ста, и для десяти человек так же, как пишу для ста тысяч.

Досье

Рустем Адагамов родился в 1961 году в Казани, вырос в Москве. С 2002 года ведет блог в «Живом журнале» под ником drugoi. В 2009-м впервые был приглашен в Кремль на мероприятие с участием президента Медведева. В 2012-м избран в Координационный совет оппозиции. Вскоре после этого бывшая жена в своем блоге обвинила его в сексуальных действиях против неназванной несовершеннолетней, якобы совершенных 15 лет назад в Норвегии. Норвежская полиция сообщила, что никаких заявлений на Адагамова не поступало. В конце февраля 2013 года Рустем Адагамов сообщил, что переехал жить в Прагу, где будет «заниматься фотожурналистикой, писать в блог».              

Андрей МОРОЗОВ, фото life24.kz