Online812

          Журналист znak.com Екатерина Винокурова сетует: «Вот, например, Мосгордума – важнейшая история в политическом раскладе в стране до выборов в Госдуму. Заметки про МГД, между тем, читают не то чтобы очень. Мало интереса вызывают кадровые истории про правительство, хотя это важно: эти люди принимают решения о том, как будет идти наша повседневная жизнь. Зато любой трэш, в котором есть слова "Крым" или "Украина", перепощивается влет».

Ключевое слово здесь – трэш. Именно потому и перепощиваются все эти «сводки Стрелкова» и «приказы о тайном награждении командира расчета при пулемете «Утес»», что более всего они напоминают ностальгический школьный трэш о Гражданской войне в степях Украины, стишок о «грамматике боя и языке батарей».

Сеть живет в языковой реальности советских романов о двадцатых годах, и живет она в ней, как мне кажется, потому что это единственная доступная сейчас в массовом масштабе целостная языковая реальность.

Альтернативой ей пытается стать язык телепропаганды, но он настолько сосредоточен на и так переэксплуатированной теме Великой Отечественной, что всерьез его не воспринять. Между словами капитана из песни Высоцкого «Я полжизни отдал за тебя, подлеца, а ты жизнь прожигаешь, Иуда», написанными в 1966 году, и стихом Ивана Давыдова «Не за то сражались деды, чтоб носили бабы кеды, и страдали старики не за ваши каблуки», написанным примерно вчера, связь, безусловно, есть. Но это связь выхолащивающая. Чтобы обрести способность к чистосердечной апроприации рассказов про «бендеровцев», засевших в киевском правительстве, надо выйти из ума с намерением никогда в него не возвращаться.

Собственно, это случай Юнны Мориц: «Самолет летит бомбить, / Он летит тебя убить! / Если ты – не идиот, / Ты сбиваешь самолет: / Или ты его собьешь, / Или он тебя убьет!» Согласитесь, не каждому под силу преодолеть пропасть между «дырочкой в правом боку» и гражданской лирикой про самолет, который «погиб, как патриот». Людей при таких кульбитах обыкновенно клинит. Языковую реальность, слепленную Дмитрием Киселевым и Ко, целостной не назовешь.

На Украине имеется другой целостный язык для описания текущих событий, причем «ватники» и «колорады» занимают в нем отнюдь не главное место. С большим отрывом ведет кричалка харьковского «Металлиста», подхваченная сочувствующими по всему миру и окончательно популяризированная бывшим главой украинского МИДа Андреем Дещицой. Когда у киевлянина на сердце тяжесть, он приходит к ступеням российского посольства и поет.

Но нам и такая роскошь недоступна. Наши телеканалы почти что вывернулись наизнанку, чтобы пересказать необъютьюбленным гражданам, что же такое спел Дещица у стен российского посольства, но получилось бледно: «похабная кричалка», «нецензурная частушка», «грязная матерщина» и прочее ла-ла-ла-ла. В России до языковой целостности этого типа – как от В.О. до Курил.

За что, разумеется, надо благодарить депутатов Госдумы. Мат запрещен, его не существует. Соответствующая статья в самом популярном онлайн-словаре английского сленга urban dictionary есть (с пометой «типичное русское оскорбление»), а в русском языке слова такого нет. И чтобы оно не появилось посредством обратного заимствования из английского, употреблять иностранные слова в публичной речи скоро тоже запретят. Вместе с кедами.

Выходит, единственное, о чем на русском языке еще по-прежнему можно рассказать складно, это о «героизме краснолиманского отряда». И мальчиши-кибальчиши, в которых поголовно превратились российские блогеры, будут задавать все тот же вопрос Александровску и Харькову, пока новый гений не изобретет слова для описания происходящего в наших столицах.

Тут потребен гений, потому что мат, напоминаю, запрещен.            

ранее:

«Почему рассуждать о глупом письме из Минкульта интереснее, чем проигнорировать его»
«Я уже начала седеть, а интеллигенция все не угомонится...»
«Путин, Лукашенко и Назарбаев дали гражданам ЕС «свободу от догм и идеологических вводных»
«Лимонов слился в сладострастном экстазе с властью»
«Кончита Вурст станет лауреатом Нобелевской премии мира»