Online812

             Предпоследняя её книжка – «Лёгкие миры» – об этом говорит тоже.

 

Толстая в очередной раз нацелена на мерзость социализьма и Советов — ей так, по крайней мере, хочется думать — но, на самом деле, ей владеет брезгливость к человеку, как к таковому. Особенно, впрочем, к русскому человеку; хотя не только к нему.

 

И вот Татьяна Никитична составляет свои кубики — они без труда ей даются: фраза, абзац, лёгкость писательской походки, улыбка или горечь внутри строки, острый глаз, острый ум, сюжет, наконец... остаётся самая малость, чтобы это стало прозой — чтоб, например, дописать тот роман, который она пишет уже двадцать лет.

 

И тут Толстая сама (у неё же, мы знаем, безупречный вкус — по крайней мере, до тех пор, пока она говорит о своём, ей доступном) — она сама вдруг понимает, что у неё не получается.

 

Она опять пытается разобраться: Советская власть — пошлость и мерзость? О, да. Русский человек выглядит сплошь и рядом как коряга? Ещё бы. И американский тоже иногда. А как же. Что не так?

 

Всё так, просто она людей не любит, её воротит.

 

На блог может хватить какого-то человеческого, мерцающего чувства, а на рассказ — уже нет; разве что если речь пойдёт там про отца. Но на роман и затеваться не стоит – на каком его топливе разводить? На этом её снисходительном хохотке?

 

И сразу Гоголь, Чехов, Лесков, Салтыков-Щедрин, Толстой Л.Н., Толстой А.К., Толстой А.Н. и Горький Максим сторонятся: проходите, Татьяна Никитична, вам дальше.

 

Ей куда-то дальше.

 

Она поджимает губы и проходит, подбородок высок, глаза тяжёлые. Мощная женщина.           

 

Захар ПРИЛЕПИН , фото lastphotos.ru