Online812

         Причем даже не ради всего человечества или государства. А скорее – вообще пожертвовать. У нас очень любят жертвы, жертвующих. Нездоровая тяга ко всему, что хоть как-то можно с этого «угла» разглядеть. Так вот, чем чаще я слышу о героях, тем глубже начинают копаться, чтобы их найти. И на поверку оказывается, что с героями сейчас трудно.  Даже в моем воображении последнее, что всплывает – это Юрий Гагарин и не менее раскрученный Маресьев, да и они без участия государства были бы обыкновенными людьми. А дальше огромная пропасть, и начинаются былины – Пересвет и Ослабля, остальные богатыри и князья-великомученики. Неужели, почти 400 лет у нас не было героев?! Кто-то предложит, как сейчас модно – Александра I или последних Романовых, но за кого была их жертва?! Думали ли они вообще жертвовать собой намеренно?! И почему превратились в великомучеников?! Наверно, потому что у нас принято жалеть. А если это человек, который был для всех «батюшкой», так и подавно.

 

Но одно мы не можем понять – герои всегда, все эти сотни лет, были среди нас. Нам не нужно искать среди «первых лиц» или придумывать новых. Конечно, была страшная война, но у тех героев, что так отважно воевали за наше с вами Отечество, не было другого выбора. Это безальтернативный, с точки зрения совести и морали, поступок. А те герои, который воплощают нашу с вами национальную идею, во всей ее современной сложности и запросах от общества и руководства, живут среди нас. К ним нужно только приглядеться. Я расскажу вам историю, с которой знаком, но по правде – вы все знаете эти истории.

 

Молодая пара Коля и Дуня познакомились, когда они были еще совсем юные, в начале ХХ века. Жизнь в деревне, в те времена практически не отличалась от той, что была до революции. Все заботы и быт были посвящены тому, чтобы – все росло, питалось, давало. Они жили в суровой, северной глубинке. Кстати, в 30 км от них, спустя почти полвека, коротал свой срок известный поэт и тунеядец Исаак Бродский. Коля был сиротой, оставшийся в 14 лет без родителей и кормивший детей, а Евдокия – одна из 6 детей в огромной семье, причем была старшей. Они встретились, полюбили друг друга – сильные, статные, «кровь с молоком». Поженились. Так начинаются миллионы историй и судеб, но не каждый человек способен выдержать то, что им выпало на долю.

 

Спустя полгода началась война. Та самая. Страшная, но не дошедшая до тех краев Вологодчины. Колю, как и всех, кто не смог никак «отмазаться», а такие были, и было их не мало даже среди сельчан, мобилизовали. А Дуня осталась одна – беременная, на первых месяцах, ставшая обузой для большой семьи, в которой, как известно, «клювом не щелкают». В 41-м году, когда вся страна кровоточила и стонала, Дуня вместе со своим тогда уже весьма пожилым отцом, на пятом месяце беременности сама срубила себе зимний дом. Никого просто больше не было. Деревня стала женской с редкими вкраплениями стариков и инвалидов. Только представить, как женщина носит и рубит бревна. Как они складывают с отцом сруб. Как выкладывают внутри печь. Как кроют крышу… Ей не только удалось построить дом, но и родить здорового сына. Так, что отставьте все эти стереотипы про то, что должен сделать мужчина. Она работала на полях летом. Собирала лен и рожь. Тыл тогда кормил всю страну. Самим при этом почти ничего не оставалось.  Она ухаживала за домом, кормила сына, сажала и собирала все, что выросло, выращивала скот – коров, овец, коз и кур. И все это делала одна женщина, которой просто физически было некому помочь. Однажды, в сезон сенокоса, на который нередко приходилось уходить от деревни на 10 и больше километров, она поранила ногу слетевшим с черенка топорищем. И прошла эти наверно показавшиеся вечностью километры, истекая кровью, одна в лесу, в 40-градусную жару, только потому что она знала — дома ее ждал сын.

 

Колю же отправили на прибалтийское направление. Новобранцы из деревень – не были никакими стратегическими силами, они были «пушечным мясом». Буквально через месяц они все попали в плен. И следующие долгие 3 года они выживали в стенах «Са́ласпилса». Не знаю, чего стоило  сохранить свою жизнь, рассудок, силу воли внутри концлагеря. Но он смог – наверно, желание увидеть жену и сына настолько его питало все эти годы, что несмотря на осколочное ранение в затылок, он смог не только вынести все тяготы и лишения, но и выйти оттуда живым. И… Сразу же попасть в «плен» к советской власти. Как бывший заключенный концлагеря, он стал мгновенно – «неблагонадежным». Его арестовали сразу после освобождения и переправили в разрушенный и свободный от фашистов Ленинград. Где он должен был, как зэк, восстанавливать город на строительных работах. Надо сказать, его образованность и прирожденная интеллигентность дали о себе знать, и «некое руководство» предложило ему «карт-бланш», мол, оставайся в Ленинграде, дадим комнату. Но перевезти жену и сына нельзя, разведись. По сути, это как евгеника, только в суровых советских реалиях. И он отказался, но волею судеб, спустя почти год после конца войны ему разрешили уехать в родные края, где он должен был ежемесячно отмечаться в местном управлении НКВД. 

 

За эти четыре года в родной деревне его успели похоронить. Жену сделать вдовой, а сына – сиротой. Трудно себе представить, как состоялась та встреча. Как текли у них слезы, как он ее кружил по воздуху, как обнимал уже взрослого сына, глупо хлопающего глазами, смотря на незнакомого дядю. К тому времени – у них не было ни одного совместного фото. 

 

Они прожили еще более 50 лет вместе. Нарожали 8 детей, лишь трое из них выжили. Построили новый дом. Работали в колхозе, ухаживали за своим хозяйством, кормили своих детей и чужих, ухаживали за одинокой сестрой Коли. Правда, он сам был крайне нездоров – невынутые осколки ежедневно приносили ему адские страдания. Но он в отличие от прочих мужиков, пришедших с войны полубезумцами – не пил, не буянил. Война не сломала его, потому что он пронес через весь этот ад свою любовь. В деревне его считали «предателем». Сосед, отсидевший за кражу во время войны, постоянно тыкал в него пальцем и кричал, что он предал свою родину, раз был в плену у фашистов. Надо сказать, что это клеймо даже сейчас держится. Дочь «вора», ставшая председателем Сельсовета, тыкала пальцем в детей Коли и Дуни, а потом уже и ее дети, до смешного, обзывали «предателями» их внуков. К тому времени даже власти, которую он «предал», уже не было.

 

Но все это было где-то там. Они жили. Любили. Ссорились иногда. И прощали друг друга. Они были выносливыми. И дело тут не в военном поколении. Война не была в тех краях, но каждый из них, живший в деревнях ежедневно совершал подвиг – сражаясь с северной природой и кормя тысячу ртов, сам того не сознавая. Был ли у них выбор?! Думаю, да. Сколько народу спилось, уехало в город, кто-то ничего не делал всю жизнь и как-то выжил. Но они, Дуня и Коля, всю жизнь свою сделали безымянным подвигом, одним из миллионов, я же говорю, у каждого из вас найдется что-то подобное. Просто потому что нас вырастили настоящие герои. А Дуня и Коля, теперь уже навсегда соединенные вместе, были моими бабушкой и дедушкой. Им и посвящается.