Online812

         20 тысяч – это, конечно, предел. Жадности, мечты или разочарований – пока непонятно. Вот и посмотрим. Ясно, что ценовая сетка даже в этом вопиющем случае неоднородна: билеты есть и по 15, и по 10 тысяч, а на сайте продаж встречается упоминание о билетах по 800 рублей (совсем на галерку, надо полагать) – только кто же эти дешевые билеты видел? Дело не в том, что кто-то решил назначить высокую цену на билет в театр, а в том, что преодолена психологически важная отметка, опрокинуты представления о том, сколько вообще могут стоить в России культурные услуги. И без того разбалансированная система ценностей на глазах идет в разнос.

 

Искать какую-то особенную профессиональную логику в поступке организаторов гастролей – бессмысленно. Первый вопрос обычного зрителя: «За что?» – остается без ответа. За что берут 20 тысяч? Нет, не за возможность посмотреть на Константина Хабенского в «Контрабасе» Зюскинда. Одного из немногих по-настоящему выдающихся российских актеров всегда рады видеть в городе, где он когда-то так ярко начинал, но за 20 тысяч даже самые преданные поклонники таланта в лучшем случае мысленно передадут этому таланту воздушный поцелуй. Те, кто не мыслит жизни без творчества актера, найдут возможность съездить в Москву (там за билет в МХТ возьмут не больше 3 тысяч). Расчет организаторов гастролей на низкую мобильность российской публики   отчасти верен: ностальгические отголоски крепостного права слышны даже в самой отдаленной перспективе, мотаться в столицу на премьеры среди непрофессионалов пока не принято. Хлопотно. Но так было, пока не грянули эти 20 тысяч за билет. Это уже не просто дорого – это оскорбительно. Придется шевелиться.

 

Не стоит 20 тысяч рублей ни билет на «Свидетеля обвинения», ни очередная редакция «№ 13» Куни: коммерческие хиты по определению должны быть коммерческими, то есть популярными и приносящими доходы, но отдать месячную зарплату за возможность увидеть, как Рената Литвинова пытается переиграть Марлен Дитрих (исполнявшую ту же роль в одноименном киношедевре), – это какой-то купечески широкий жест. Впрочем, как говорили те самые купцы, «расчету нет». Но тут вся соль в том, кто считает.

 

Рассуждения на тему современной экономики и организации театрального дела неизбежно приведут к выводу: цены на билеты не могут быть чрезмерно низкими, общедоступными без всяких исключений. Театрам надо зарабатывать, нужны средства на постановки, нужны деньги на зарплаты артистам (чтобы служили в театре, а не халтурили по сериалам), на гастролях – немалые деньги нужно отдавать за аренду, транспорт и т.д. В конце концов, цены диктует спрос: пока находятся те, кто готов платить по 20 тысяч за билет, кто же будет отказываться от прибыли?! 

 

Но тут же – по идее – должен возникать и естественный ограничитель для всех профессиональных участников театрального процесса: а в зале вы кого хотите видеть? И в каких именно залах? И сколько раз? Не секрет, что дефиле «чистой публики» из первых рядов на «дефицитных» спектаклях – дополнительное развлечение для театралов. Декольтированные дамы в мехах трогательно делятся со своими забавными спутниками сведениями о классических пьесах, почерпнутыми из программки.

 

Парадокс тут в том, что за редким исключением эта категория зрителей в целом платит за билеты куда меньше, чем какой-нибудь средний представитель угнетенной интеллигенции. Потому что у гламурной «элиты» этот выход в драматический театр – один в сезон. На какое-нибудь «эксклюзивное шоу в красивом месте». А рядовой зритель, отсмотрев за немалые деньги спектакли пары известных местных фестивалей, еще не раз сходит в театр в течение сезона.

 

Хотя и в Петербурге  небогатого зрителя тоже ждут далеко не везде. Скажем, билет в МДТ на «Вишневый сад» обойдется в 10 тысяч рублей – потому что замечательные Ксения Раппопорт, Елизавета Боярская и Данила Козловский успели стать кино- и телезвездами («Враг народа», к примеру, спектакль, лишенный этих звезд, стоит в 10 раз меньше). Но эта жесткая финансовая причинно-следственная связь именно в случае театра Додина и МХТ Чехова выглядит на удивление цинично: возмущаться пошлостью дач и дачников, грозящей уничтожить вишневый сад, и при этом брать 10 тысяч рублей за вход – есть в этом какое-то дивное несоответствие. 

 

Вот МХТ у себя на родной площадке тоже берет 10 тысяч – как раз за легкомысленный коммерческий «№ 13». Тут все гармонично: пойдут те, кому позарез надо. Можно ли сказать то же самое про «Вишневый сад»?

 

Возникает еще один вопрос: но, может быть, то, как сегодня у нас обстоят дела с билетами, всего лишь калька с международного театрального опыта в мире «голого чистогана»? Так вот – нет! Даже не затрагивая тему цен на билеты в европейские театры, поддерживаемые своими государствами и спонсорами (а то будет совсем грустно), возьмем для примера главный супермегакоммерческий проект нового времени: «Гамлет» с Бенедиктом Камбербэтчем. За год до премьеры билеты в лондонский «Барбикан» (больше тысячи мест в зале) на все три месяца проката разлетелись за два дня интернет-продаж. И стоил самый дорогой билет в партер 60 фунтов (в среднем приличные билеты на драматические спектакли в одном из самых театральных городов мира стоят от 20 до 50 фунтов). При курсе на день покупки в 60 рублей – нет, никаких 20 тысяч рублей не получается. Далеко зловещим британским капиталистам до скромных коммерсантов из Петербурга. Не те аппетиты. 

 

А ведь кроме всего прочего объявлено, что на каждого «Гамлета» в день спектакля будет продаваться по 100 билетов по 10 фунтов каждый – для тех, кто спокойно простоит всю ночь, чтобы увидеть мировую звезду в классической роли. Более того – когда спектакль сойдет со сцены, его обещают записать и показывать в кинотеатрах в рамках известного (в том числе и в Петербурге) проекта NT Live. 

 

Так поступают те, кто знает толк в театральной коммерции. Кто уважает зрителя. Кто не равнодушен к искусству, которое продает. Кто попросту достаточно воспитан, чтобы вести себя по-человечески.