Online812

         Тогда было постановлено, что Ч.Х. – святая, а Путин – зверь, вынудивший актрису выступить в свою поддержку, поставив на кон жизни больных детей. Теперь стих Ивана Давыдова можно официально провозгласить классикой, потому что он пережил верификацию историей: Ч.Х. заявила, что готова записать второй ролик в поддержку Путина, если Путин построит вторую больницу.

На сей раз либерального консенсуса по поводу Ч.Х. не сложилось. Во-первых, больница уже есть. Во-вторых, Путин уже не тот. И только стих Давыдова по-прежнему неизменно прекрасен. Значит, классика.

Неготовность либеральной интеллигенции к второму ролику Чулпан Хаматовой объясняется главным образом войной на Украине. Типичную претензию высказывает Александр Рыклин: «ОК, г-жа Хаматова снялась в хвалебном ролике про Путина, он выполнил свое обещание и построил новую больницу. После чего сто человек, посмотрев этот ролик, прониклись любовью к вождю и поехали воевать на Донбасс, где убили других сто человек и сами погибли. Вопрос: в той больнице, которую построил Путин, всем этим людям смогут вернуть жизнь?»

Эта утрированная формулировка вызвала много утрированных ответов – в частности, такую реплику Александра Тимофеевского: «Чулпан Хаматову опять клеймят за то, что она воспевает режим. Я – человек гуманный, против смертной казни и всяческих изуверств, но людям, обличающим Чулпан, я бы отрезал язык, правда». После чего пошли аргументы ad Hitlerum и, соответственно, аргументы ad Schindlerum. Первые – про то, стоит ли ради спасения туберкулезников закрыть глаза на Аушвиц, Дахау, Бухенвальд, а во вторых напоминается, что герр Шиндлер таки был членом НСДАП и сотрудничал. К тому же чего только не сделаешь ради слезинки ребенка.

В этот «плодотворный» диалог время от времени вклинивались недоуменные реплики: а Путин что ли на свои деньги больницы строит? А кого спасла Ч.Х. – спасают ведь врачи? А если она не запишет второй ролик, первую больницу сломают? Встречались и констатации реальной проблемы: больницы-то есть – нет бесплатных лекарств, нет современного оборудования. Врачи не могут лечить рак с помощью голой кровати. И причина того, что всего этого нет – как раз путинская политика (в том числе на Украине). Но все эти здравые рассуждения тонули в перечислении святых достоинств актрисы-благотворительницы и рассуждениях о сделке с дьяволом и обмене жизней одних детей (своих) на жизни других детей (чужих).

Смотреть на это было невыносимо – и не только потому, что за этими спорами не видно страшной реальности, с которой сталкивается в России любой, кому ставят диагноз «рак». А еще и потому, что все это уже было, было, было. То есть не было, как объясняет Станислав Львовский: «Как будто не было ни Достоевского с рассуждениями о том, можно ли убить одного человека, чтобы спасти многих, ни Солженицына, писавшего что минимальное требование – это хотя бы не врать, ни экзистенциалистов, говоривших, что выбор определяет прежде всего самого человека, а последствия выбора нам неведомы, потому что мир абсурден. Более того, не было двух тысячелетий христианства, не было теологических споров о возможности "лжи во спасение" или "меньшего греха". Удивительная способность русской культуры два века подряд обсуждать одно и то же». Ладно бы обсуждать – делать при этом (то есть не делать) то же самое. Если казус Хаматовой оставит свой след в истории русского духа, то выражаться он будет в двух скупых строках Ивана Давыдова. Стихи по мере воспроизводства себетождественного дискурса становятся все короче.            

ранее:

Почему россияне по-разному реагируют на запрет пармезана и абортов
Почему акция «Бессмертный полк» очень многим показалась шествием зомби
«Долг каждой российской женщины – родить сома...»
«Еще немного и чиновники наденут лифчики всем греческим богиням и отобьют молотком пенисы всем римским богам»
«Михалковым миллиард на фастфуды. Кобзону триллиард на парикмахерские?!»