Online812

           Были и другие книги, которые  говорили о негативной роли Маннергейма в годы как раз Великой Отечественной войны, когда финская армия стояла у реки Сестры, и не позволил ей напасть на Ленинград тогда только Карельский Укрепрайон.  

 

Роль Маннергейма действительно неоднозначна. Это же касается и установки доски в его честь — весьма сомнительная идея.  Потому что подобное уже витало в воздухе, еще в конце 90-х годов, когда губернатором города был еще Владимир Яковлев. Тогда инициатором установки подобной доски был Владимир Гольман, как раз в районе Захарьевской улицы, поскольку Маннергейм был кавалергардом.  Тогда же появилась гостиница «Маршал», названная так в честь Маннергейма. Там стоит его бюст работы петербургского скульптора Вячеслава Уланова. По-моему, этого и достаточно, чтобы увековечить его память в городе. Там даже есть небольшой музей, в этой гостинице. 

 

Поэтому к инициативе Мединского, увековечить память о Маннергейме в Петербурге, я отношусь с большим сомнением. Тем более, когда роль маршала  в годы Великой Отечественной войны и в годы Второй Мировой войны, в блокаде Ленинграда весьма сомнительна. Причем у нас множеству русских, советских полководцев, не только Великой Отечественной, но и других войн, доски не установлены.  А почитать Маннергейма в год, когда празднуется 70-летие Победы и накануне такой траурной даты, как 22 июня, тем более.

 

Видимо, это можно расценивать исключительно как жест в сторону Финляндии, с которой, мы слава богу, уже долгие годы находимся в близких, дружеских отношениях. Но этот жест представляется весьма и весьма спорным. Есть много других  способов и поводов, чтобы высказать свое отношение к нашим добрым соседям финнам. 

 

Конечно, Маннергейм был великим полководцем. Но когда Финляндия отпала он стал ярым противником советской власти. А у военных людей нет такого чувства на генетическом уровне: «Я люблю Петербург и не буду на него наступать». И если он идет вместе с Гитлером наступать на Ленинград, то у него не должно быть, как  у военного, никаких сомнений или чувств к городу, несмотря на то, что для него он практически родной. Поэтому разговоры о его генетической памяти, которая не позволила ему разрушить Ленинград, все — от Лукавого.  Есть достоверные данные, со ссылками на документы, что когда Гитлер обещал Маннергейму Финляндию от Невы и чуть ли не до Белого моря, он молчал и улыбался. И действительно, у него была эта идея о Великой Финляндии, которая поддерживалась на самом высоком уровне в руководстве страны. Другое дело, что сам Маннергейм понимал, что это практически невозможно. Он был противником войны с Советским Союзом и считал, что нужно уступить эти территории, так как понимал, что страна  не справится. Он просто трезво мыслил.

 

Уже потом, исходя из документов, когда война уже началась, ему писал Рузвельт, писал Черчилль, мол, немедленно убирайтесь вон с территории Советского Союза. И если нас считали агрессорами во время Зимней войны, то уже в июне 41-го года обвиняли в этом финнов.  Более того, есть кадры, на которых запечатлены финны, переходившие границу СССР. Были и те среди финских солдат, кто не хотел идти против Советского Союза, переходить старую финскую границу, их судили даже за это. 

 

Поэтому почести Маннергейму выглядят очень странно. Лучше бы поставили памятник или доску какому-нибудь финскому писателю или композитору, вроде Сибелиуса, не знаю, был ли он в Ленинграде или нет, но это куда логичней и правильней.                

 

P.S. В день открытия мемориальной доски активисты, пришедшие к дому на Галерной, чтобы выразить протест, обнаружили, что  ее уже нет. Само мероприятие в спешном порядке отменили. Анонс мероприятия с участием министра культуры Владимира Мединского пропал с сайта минкульта.