Online812

           Картина снималась в копродукции с германскими кинофондами, а в России пережила сложную историю с Министерством культуры, которое не хотело давать на нее денег.  На фестивале выяснилось, что российские критики ждали совсем другой фильм, а Миндадзе снял кино, по уровню патриотизма приближающееся к «Сталинграду» Бондарчука. В сложностях российского кинопроизводства разбирался «Город 812». 

 

Внимание к этому фильму возникло еще  в 2013 году, когда  он стал камнем преткновения между Минкультом и кинематографической общественностью. Тогда министерство  впервые стало давать деньги на кино по результатам открытых питчингов вместо закрытых обсуждений, и  экспертный совет, состоящий из продюсеров и режиссеров,  единогласно проголосовал  за фильм Миндадзе. Но по правилам Минкульта  мнение совета является совещательным, а последнее слово остается за министерством, точнее за министром Мединским (с 2013 года минкультовский департамент кинематографии переведен в личное подчинение министра). И министерство денег на  фильм Миндадзе  не дало. Претензий  у министерства было много,  но главным стало то, что «в этом фильме может быть немного не тот взгляд, которого ждут ветераны Великой Отечественной войны».  В год юбилея Победы ветераны не поймут.  Поднялся шум – члены экспертного совета написали письмо с просьбой найти для фильма деньги, журналисты всех крупных изданий обсуждали наступление цензуры.  Ситуация имела и международный аспект – проект Миндадзе был копродукцией, в которой кроме других стран участвовала Германия.  Фильм Миндадзе получил там грант, а отсутствие государственного финансирования с российской стороны делало реализацию этого проекта сомнительной.   Все это заставило Минкульт принять соломоново решение. В министерстве денег не дали, но рекомендовали картину Фонду кино, который и выделил в конце концов деньги.   Тогда эта история с фильмом казалась победой разума и свободы самовыражения над косностью и ложно понимаемым патриотизмом. 

 

Вторая причина, почему фильм ждали:  Александр Миндадзе почти три десятилетия пробыл сценаристом у режиссера Вадима Абдрашитова, вместе с которым они создали едва ли не самый точный кинопортрет позднесоветской цивилизации.  А сейчас как режиссер снимает уже третий фильм, и в каждом умудряется точно подметить какие-то болевые точки, важные для разных поколений наших граждан: авиакатастрофу как воплощение неустойчивости постсоветского  мира, чернобыльскую катастрофу как иррациональную  тягу нашего человека к самоуничтожению. Сейчас,  когда между советской и постсоветской эпохами становится все меньше различий, фигура Миндадзе воплощает интеллигентскую верность себе и способность без иллюзий нарисовать  портрет своего времени.  Поэтому когда Миндадзе снял фильм, посвященный болезненной теме сотрудничества между Советским Союзом и нацистской Германией, да еще связанный с любовной историей, то внимание ему было обеспеченно и без минкультовского промоушна.

 

Сказать, что ожидания московских критиков были обмануты, это ничего не сказать. Вместо ожидаемой камерной истории о людях из похожих тоталитарных систем, оказавшихся способными на человеческие чувства, получилась едва ли не эпическая драма о немцах, мечущихся в предчувствии надвигающегося фашизма. И проигрывающих ему. Немцев всего четыре, они инженеры-оптики, приехавшие в СССР делать линзы в период пакта о ненападении, и каждый из них воплощает образец какой-то одной реакции на надвигающийся кошмар. Один сохраняет верность долгу и стремится во чтобы то ни стало сделать идеальное стекло для той самой линзы. Другой испытал соблазн национал-социалисткой идеи и теперь не знает, куда от нее деться.  Единственная женщина (конечно, Гретхен) предсказуемо воплощает   потребность быть нужной хоть кому-то. Для этого она собирается по возвращении в Германию вступить в партию. Понятно, в какую. А Ханс – самый чуткий и честный из героев, как андерсеновский Кай, все-таки  попадет в плен к страшной Снежной королеве.  В этой великой культурной трагедии немецкого народа, не устоявшего перед соблазном национал-социализма, российские герои выступают немыми статистами, и только в конце картины, когда война началась и ничего уже невозможно исправить,  из статистов они  превратятся в мстителей. И зарвавшемуся Каю придет капут.

 

Идея о сходстве двух тоталитарных систем ограничивается у Миндадзе сюрреалистической сценой, в которой русские и немецкие герои видят в проезжающем мимо поезде своих двойников.   

 

То, почему Миндадзе снял такую последовательно патриотическую картину, еще ждет своего изучения. Пока же интересно, как фильм воспримут зрители в Германии. А главный вопрос вызывает позиция российского  Министерства культуры.  Что им в фильме-то сначала не понравилось?