Online812

          Предложение активисты направили в Комитет по культуре Петербурга. Вероятность того, что музей появится, очень невелика. Как минимум потому, что коммунальную квартиру, где жил  Довлатов, придется выкупать у нынешних жильцов.

Впрочем, по мнению историка Льва Лурье, в Петербурге и нет смысла открывать музей-квартиру, поскольку обстановка не сохранилась. «Если уже делать, то лучше в Нью-Йорке, в Квинсе, где остались стол, рабочее место, часть одежды и, может быть, какая-то мебель, которая еще помнила Сергея Довлатова, – считает Лурье. – У Довлатова есть замечательное произведение «Чемодан». Если бы в музее были представлены шведские перчатки или куртка Фернана Леже, тогда его создание было бы ходом. Ведь музей – это спектакль. Это ближе не к плюшкинскому собиранию вещей, а к некому пространству, в которое входишь одним, а выходишь иным».

Писатель Валерий Попов, наоборот, считает, что создание музея Довлатова на улице Рубинштейна было бы кстати – и  Довлатов такой музей заслужил. И его квартиру можно было бы сделать музеем того, как выражается Попов, неповторимого времени. Выставить там газеты тех лет. Приемник,  по которому слушали «Голос Америки» и джаз…

Лев Лурьев вместо музея-квартиры предлагает поставить Сергею Довлатову памятник, разместив его где-то во дворах в районе улицы Рубинштейна. «Когда власть хочет, она может сделать что-то разумное. У нас и мемориальную доску Довлатову ставили, нарушая закон, просто волюнтаристским решением Валентины Матвиенко».

Лев Лурье вообще считает, что музей-квартира – довольно-таки сомнительная форма музея. «У нас в городе, можно считать, есть лишь одна музей-квартира – на Мойке, 12. Хотя музей Пушкина сделан из не подлинных предметов, там есть своя драматургия. Профессиональным считается экскурсовод, у которого в последнем зале все слушатели плачут. Что касается музея-квартиры Римского-Корсакова или Некрасова – это просто собрание некоторых вещей, которое ничего не дает и не имеет смысла».

Валерий Попов, председатель Союза писателей Петербурга

– Стоило ли Довлатову эмигрировать в США? Может, здесь он прожил бы дольше и счастливее?
– Стоило. И эмигрировал он абсолютно  вовремя. В те годы «солнце русской прозы» вставало с Запада, все с надеждой смотрели туда. И то, что он пришел «оттуда», – одна из причин его популярности. А после распада СССР он вернулся – да еще как! Только телесная оболочка его не выдержала испытаний.

– Довлатов, по воспоминаниям, придумал себе такие литературные вериги: чтобы  в одной фразе не было  двух слов, начинающихся на одну и ту же букву. 
– Думаю,  сверхпопулярен он сейчас именно потому, что как раз снял с литературы те многочисленные вериги, которыми нагружала читателя и советская, и русская классическая литература, – чувство неизбывной трагедии, всеобщей и непоправимой вины и т.п. И стиль он разгрузил от длинных, изматывающих фраз, причастных, деепричастных и прочих словесных вериг. С ним приятно, легко, грустно – но в меру.

– Почему слава пришла к Довлатову лишь в начале 1990-х, фактически после смерти?
– Потому что были написаны и напечатаны все его лучшие вещи. До этого даже и не стоило ему высовываться – эффект был бы не тот. И конечно, его «героическая смерть» в  борьбе с зеленым змием, главным врагом русского народа, превратила его в фигуру уже эпическую, легендарную. Ну и стало можно печатать его у нас. Все гениально совпало. Вообще, Довлатов сделал все замечательно точно и вовремя – это еще один из признаков гениальности.

Он, кстати, стал сверхпопулярным задолго до того, как написал хотя бы один классический свой рассказ. Но имидж талантливого разгильдяя, которому власти не дают развернуться, его знаменитые мрачные остроты, его эпатажный стиль поведения – все это было точно в «десятку».

– Вы сами как с ним познакомились?
– Когда мы познакомились и пришли к нему с бутылкой, сразу вошла его мама. «Познакомься, мама, это Валерии Попов». «Хорошо, что Попов. Плохо, что с бутылкой», – сказала она. «Он ни при чем, это моя!» – сказал он. «Нет же – моя!» – я решил не уступать в благородстве. «Если не знаете, чья, значит – моя», – сказала мама и унесла бутылку.

– Есть легенда о том, почему он женился на Асе Пекуровской. Якобы однажды в компании возник спор. Если Ася не сможет выпить из горла бутылку водки, то немедленно выходит за Сергея. Если выпьет – остается свободной. И вот потом Пекуровская дала такую оценку Довлатову: «Довлатов был по-человечески талантлив, а все остальное было второстепенным: ну, несколько рассказов, в общем-то, и все». Согласны с этим?
– Не согласен. Я уже писал об отношениях Аси и Сергея. Ася его не  оценила. Она   очаровательна, но она сноб, а снобы чувствуют живую литературу хуже всех, даже хуже безграмотных.