Online812

           – Как вы оказались на матчах СКА в качестве диктора?
– В 1998 году после очередного реформирования разогнали сотрудников Ленинградского радио. Из примерно 450 человек оставили 50. Я сделал ручкой. Потом мне позвонили с другого радио. Там я отработал пять лет. Вел литературные передачи. Но мне показалось, что я могу несколько больше. Абсолютно случайно в гараже познакомился с судьей Виктором Якушевым. Он и предложил работу. Показал мне прямо на месте жесты арбитров – какая жестикуляция какое удаление означает.. На чемпионате мира в 2000 году понял, что могу и вовсе работать за столиком без помощников. Порой их подсказки меня только отвлекали. Еще один арбитр – Константин Комиссаров – сказал в свое время, что класс диктора определяется тем, насколько быстро он понимает решения арбитров. Теперь же это никому не надо.

– Почему не надо?
– А вы видите, что творится в Ледовом дворце на матчах СКА? В паузах вначале реклама, потом такая гремящая музыка, что у тебя стул вываливается из-под ног. А уже затем наступает твоя очередь объявлять, кто и за что удален. До вбрасывания приходится молчать. Однако бывают исключения. Вот недавно во время матча СКА-1946 в Кубке Харламова в перерыве зашел инспектор и выразил неудовольствие тем, что я долго жду и не объявляю публике решения судей. Присутствующее руководство призвало делать так, как просит инспектор. И слава богу.

– Знаю, что  атмосфера в Ледовом дворце нравится далеко не всем.
– И я об этом знаю. Примерно пяти тысячам настоящих болельщиков побочные эффекты не нужны. И нас, судейскую бригаду, шоу нервирует. А для всех остальных главное не только хоккей, но также музыка, шоумен, хлопушки и так далее.

– Беруши не пробовали на первых порах использовать?
– Нет. Даже работая на радио, просил, чтобы мне звук не давали в студию. Не могу работать, слушая себя в наушниках. Это повелось еще от работы в театре. В жизни я сделал всего одну, но очень серьезную ошибку – предал театр. Я ушел из него. Не послушал главного режиссера, который звал меня обратно. Работал я в Камчатском драматическом театре, куда попал по распределению сразу после окончания института. Хотя жизнь, прожитая на Ленинградском радио, удалась. Так что плакаться не собираюсь.

– Приходя на хоккей, чувствуете себя болельщиком?
– Нет. На первых играх у меня присутствовала симпатия, после чего Якушев мне сделал замечание. Правда, последние два года стал позволять себе затягивать какую-то согласную в имени или фамилии. Но не раскатисто выпевать имена, как диктор на матчах бокса. Никогда не буду делать то, чему не научен. Не хочу копировать других. Пытаюсь делать только то, что умею.

– С игроками СКА вас связывают какие-либо отношения?
– Никаких. Единственное, что могу себе позволить, – это аккуратно перед игрой спросить у знающего человека, на какой слог ударение в фамилии того или иного спортсмена из команды гостей. А то ведь обижаются люди. Могу постучаться в раздевалку, извиниться перед тренерами и задать им вопрос. Но только если мне это надо для работы.

– К работе в Ледовом дворце как-нибудь готовитесь?
–  Если вечером матч, то с утра берегу голосовые связки. Бывает, или помолчишь подольше, или сделаешь ингаляцию и компресс, или к врачу сходишь. И обязательно надо днем отдохнуть, подремать. Это как у актера перед спектаклем – не ходить в баню, чтобы не портить упругость связок, и не объедаться. А потом они, бедняги, приходят домой голодные из театра и едят на ночь. А что делать – надо беречь голос.

– Можете оценить других дикторов и комментаторов?
– Я не слушаю их, мне это неинтересно. Всем комментаторам, по-моему, дано ЦУ не замолкать. Они забивают диктора. А вообще меня поражают дикторы-женщины на хоккее. Женский голос ну никак не вяжется с этой игрой. Она не должна сидеть там и что-то говорить. Равно как и объяснять мне что-то, к примеру, про автомобильные гонки. Вот комментатор Анна Дмитриева в теннисе – другое дело.

– Когда находитесь в Ледовом дворце, вам интересно, что происходит на арене?
– Бывает интересно, но редко. Меня, например, выводят из себя болельщики СКА-1946. Такое впечатление, что им неинтересно – кто удален, за что и насколько. Они как били в свои барабаны, так и продолжают бить во время моих объявлений. Тогда зачем они вообще приходят на хоккей? Знаете, я ведь не сразу ухожу из дворца по окончании игры – выдерживаю минут 15–20. Потому что хочу войти в метро и ехать в тишине.