Владимир Путин спустя почти три дня впервые высказался о крушении А321 в Египте, назвав его «безусловно страшной трагедией». Корреспондент «Собеседника» размышляет, почему Путин так долго молчал.
Какая еще катастрофа должна произойти с гражданами России, чтобы президент лично «раскошелился» хотя бы на элементарные слова сочувствия?
Президент Путин, считай, отмолчался насчет чудовищной авиакатастрофы в небе Египта, принесшей горе сотням российских семей. Горе, которые разделили с ними сотни миллионов — все, кто хоть однажды летал сам или отправлял на отдых родителей, детей, супругов. Наверное, нет человека, который бы не спроецировал это горе на свою семью... И все-таки есть такой человек. Самый главный.
Он сам из того города, где родилось и жило большинство погибших. Не проняло землячество, так на людей посмотри. Стекающихся в Пулково, к представительствам, на Дворцовую... На руководителя своей администрации посмотри: к концу второго дня, но Сергей Иванов положил свой букет к стихийному мемориалу в аэропорту. Потому что родился в Санкт-Петербурге. Потому что тронуло. Потому что человек.
У президента, в отличие от нас, которые выражают свои соболезнования как могут — присоединяясь к словам сочувствия в соцсетях или неся цветы, не просто была возможность выразить общую скорбь с экранов ТВ — он был обязан это сделать, если действительно осознает себя национальным лидером, а не пастухом. Мы же действительно едины в этой страшной беде — ему оставалось эту общность только своим появлением обозначить. И грош цена его окружению, которое не подсказало правильного решения шефу. Обращением к скорбящей нации он мог бы набрать к своему рейтингу те недостающие до сотни очки — это была бы его не только человеческая, а политическая победа. Но то было утро субботы, потом воскресенье — у президента, видно, был выходной.
В самом деле: посмотрите новости. Чем он был занят в эти два дня, когда развивались события, главнее которых не было, нет и еще не скоро появятся? Кто-то скажет: ну было же объявление траура, были приняты экстренные меры, наши специалисты вылетели на место ЧП. Но это все механические действия, организационные. А есть еще то, что называется чуткость. Или (быть может, так кому-то понятнее) — «чуйка». Вот ее-то наш президент, видно, потерял. Слишком увлекся приемом звонков от лидеров других стран — в том числе тех, кто по известным причинам давно не удостаивал его вниманием даже по телефону.
Ольга САБУРОВА, "Собеседник.ру" фото:
- О чем спрашивал Путин Лужкова спустя несколько лет после уволнения
- Михаил Ефремов прочитал ироничное стихотворение про «Путина на работе»
- Владимир Познер – о том, почему США не может изменить отношения к России и Путину
- Макфол - о Путине: сдаст ли он Асада, пойдет ли на четвертый срок, усилит ли репрессии в стране...
- Чем будет заниматься Путин в своей день рождения 7 октября
- Купить и продать валюту в России можно теперь только с существенными ограничениями. Рассказываем об основных
- Вячеслав Володин спросил по-ленински: с кем вы, мастера культуры?
- Сергей Лавров: "Перебесятся наши западные партнеры"
- «Мы не можем забираться на броневик». Почему Яндекс не стал громко обозначать свою позицию в конфликте?
- Способен ли Абрамович остановить спецоперауию на Украине
- Международные санкции к Банку России означают финансовую войну с тяжелейшими последствиями для всех
- О чем Россия и Украина пытались договориться за столом переговоров?
- Как теперь будут летать по миру россияне. И главное - на чем?
- Что имел в виду Путин, отдавая приказ перевести силы сдерживания армии в особый режим несения боевого дежурства?
- Медведев: у России появилась возможность восстановить важные институты, типа смертной казни