Online812

        В 1970-е вообще снимали очень ироничное кино. До этого, в 60-е, снимали иногда романтично, иногда смешно, иногда пафосно, но всегда по-серьезному. А начиная с 1970 года, советские режиссеры перестали так сосредоточенно относиться к жизни.

В 60-е, скажем, сняли две серии про приключения неуловимых мстителей, а в 1970-м еще одну. И в первых сериях никакой иронии нету, а в «Короне Российской империи» уже на всех смотрят шутя – на большевиков и на эмигрантов. Все приличные фильмы 70-х – это смесь иронии с самоиронией. Про Шерлока Холмса и Ватсона, про обыкновенное чудо, Мюнхгаузена и тетушку Чарли из Бразилии. Про Мимино и служебный роман в учреждении государственной статистики – везде иронично-снисходительное отношение к тому, что на экране происходит.

Сейчас такого не снимают. Потому что так не живут. Все ходят с выпученными глазами. Про самоиронию и говорить нечего – более серьезно относящихся к себе людей раньше, может, нам вообще не встречалось. Фундаментальные депутаты. Солидные актеры. Жертвенные оппозиционеры. Озабоченные бизнесмены.

Понятно, что ирония наступает в эпоху стабильности – когда ты с тяготами жизни уже примирился и относишься к ним с улыбкой: уж такая жизнь получилась.

Сейчас вроде понятно, почему не до снисходительности и не до иронии. Потому что не жизнь – а сплошные испытания. Испытание сыром, войной, Египтом, выездными визами. Все ждут, когда испытания закончатся. И чем они закончатся. Замерли в ожидании.

Некоторые надеются, что кто-то там, наверху, еще немного поиспытывает, поднажмет еще чуток  – и скажет: хватит, молодцы. Испытание пройдено успешно, можете расслабиться.

А там, наверху, ждут обратного сигнала. Отклика. А народ не откликается.

Может, и не откликнется никогда. Вот испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет считал, что просто-напросто имеются в мире страны, которые не способны породить серьезное массовое движение. К ним он относил Испанию, Индию, Россию, страны арабского мира и Китай. Теория Ортеги в общем и целом подтверждается практикой. Правда, другим умным людям объяснение Ортеги казалось слишком простым. И они обращали внимание на то, что даже в нехаризматичной Индии Махатма Ганди сумел организовать массовое движение, приведшее к поражению харизматичных англичан.

Американец Эрик Хоффер считал, что для появления массового движения в несклонной к переменам стране обязательно необходим первый толчок в виде внешнего воздействия (в Индии таким оказалось влияние Британии, в дореволюционной России – Германии).

Поэтому первое условие – наличие иностранного вмешательства. А второе условие – это надежда. Люди не готовы рисковать жизнью за пенсии, зарплаты и вообще за что-то материальное. Они готовы бороться только за неуловимое – привычки, честь. Но главным образом – за надежду.

Евреи покорно шли на убой в гитлеровской Европе, но отчаянно боролись в Палестине – и не потому что там у них не было другого выхода (как раз наоборот – выхода не было в Германии). Они боролись в Палестине потому, что там они жили надеждой возродить свою страну.

В общем, понятно, что оба эти условия у нас отсутствуют. Поэтому люди у нас ходят с выпученными глазами. И кино снимают такое же. Хотя с иронией жить было бы как-то полегче.            

ранее:

Два несложных способа пережить кризис
Как стать таким сильным руководителем, как Путин...
Как пить, курить, дебоширить и не потерять здоровья
«Куча народу считает, что квартира – хорошее вложение. Это полная ерунда...»
«С некоторых пор Владимиру Путину перестали дарить зверюшек...»