Online812

         Судебный процесс по «делу Баснер» застопорился. После заседания 11 января 2016 г., на котором допрашивали самого смешного свидетеля обвинения из всех, кого мы видели за минувший год, Russian Art Expert Александра Кузнецова из Лондона, очередную встречу в Дзержинском районном суде судья А. Морозова назначила на 18 января. Однако тот судодень не задался: некий секретный свидетель не явился, всё отложили на 27 января, но это заседание вообще отменили. В итоге собраться удалось только 25 февраля, т.е. промежуток между заседаниями оказался больше месяца.

Из пустого в порожнее

Каково же было общее удивление, когда 25 февраля выяснилось, что компьютерно-техническая экспертиза, порученная экспертно-криминалистическому отделу Главного следственного управления по Петербургу СК РФ еще в ноябре 2015 г., не завершена и говорить на заседании вообще не о чем. То есть суд как замер 11 января, так и стоит на одном месте.

Напомню, что на экспертизу были отправлены три компьютера Баснер и ноутбук Муслима Сабирова (он сдавал картину Бориса Григорьева на экспертизу в московский Центр им. Грабаря, где поддельная темпера находилась с 9 февраля по 18 июня 2009 г.). На заседании 16 ноября 2015 г. суд поставил перед экспертом 7 вопросов.

1. Имеются ли на накопителях информации представленных устройств файлы, содержащие изображения с именами <…> ? Указаны имена, под которыми в компьютерах подсудимой хранились фотографии неких картин.

2. Если вышеперечисленные файлы имеются на накопителях, то каковы обстоятельства создания и обработки данных файлов?

3. Имеются ли файлы, созданные или измененные в период с 1 мая  по 15 июля 2009 г.?

4. Какие из файлов, папок, созданных или измененных в период с 1 мая  по 15 июля 2009 г., содержат изображения?

5. Для компьютеров Баснер особый вопрос: имеются ли файлы, папки, содержащие в названии и в тексте ключевые слова «Сабиров Муслим», «Аронсон», «Белевич», «Григорьев».

6. Для ноутбука Сабирова тоже особый вопрос: имеются ли файлы, папки, содержащие в названии и в тексте слова «Баснер», «Белевич», «Григорьев», «Парижское кафе», «В ресторане».

7. Имеются ли сведения об изменении системных даты и времени на представленных эксперту устройствах?

Вопросы 1–6 предложило государственное обвинение (вместе со стороной потерпевшего), вопрос 7 был предложен стороной подсудимой.

И вот 25 февраля 2016 г. судья А. Морозова сообщила сторонам процесса: «За время нашей работы дважды экспертное учреждение информировало суд письменно о том, что постоянно откладываются сроки окончания экспертизы. Последнее сообщение мы получили 8 февраля. Согласно этому сообщению, «основная часть исследовательской работы проведена. Решены 5 из 7-ми поставленных перед экспертом вопросов. Учитывая наличие в пяти накопителях информации представленных на исследование устройств значительного количества специфических, подлежащих исследованию объектов (фотографических файлов, содержащих изображения текстовых документов), а также с учетом отсутствия в распоряжении эксперта автоматизированных средств контекстного поиска по содержимому файлов указанного типа, решить вопросы 5 и 6 в установленные ранее сроки…» – а ранее у нас стоял сначала январь, потом февраль – «…окончить производство экспертизы не представляется возможным. С учетом изложенного окончание производства данной компьютерно-технической экспертизы планируется не ранее первой декады марта 2016 г.»». 

На этом заседание, длившееся 4 мин. 12 сек., закончилось. Следующую встречу судья назначила на 18 марта 2016 г.

Небольшой комментарий. Оказалось, что в четырех компьютерах и одном внешнем накопителе находятся не только картинки и текстовые документы, но и сканированные изображения текстов. При этом выяснилось, что у эксперта ГСУ по Петербургу СК РФ нет технического средства для контекстного поиска в случае «фотографических файлов, содержащих изображения текстовых документов». Поэтому все эти сканированные документы надо просто читать, так сказать, глазами.
Вообще говоря, это странное объяснение с учетом того, что есть специальная программа для распознавания изображений. Называется программа ABBYY FineReader. Причем фирма предлагает бесплатно скачать пробную версию программы, которая работает на компьютере в течение 30 дней, позволяет распознать 100 страниц. Понятно, что Следственный комитет – организация бедная и на современное матобеспечение у них средств нет, поэтому я даже не предлагаю им приобрести программу.

Предположить можно два варианта: или ГСУ по какой-то причине не доверяет этой программе, или просто поставлена задача тянуть время. Второе предположение мною высказывалось неоднократно, потому что приглашение таких ценных «дополнительных свидетелей», как внучка коллекционера Тимофеева или упомянутый эксперт Кузнецов прямо наводит на такую мысль.

Очень «секретный свидетель»

В 7 час. 11 мин. утра 25 февраля на сайте телеканала «Санкт-Петербург» (http://topspb.tv/news/news98255/) появился анонс предстоящего в этот день судебного заседания. В анонсе содержалось не менее 7 ошибок, но была одна интересная фраза: «Сегодня обвинение представит секретного свидетеля и данные экспертизы компьютеров».

Напомню, что 27 октября 2015 г. прокурор сказал о том, что на следующем заседании 2 ноября будут представлены дополнительные доказательства. И уже вечером 28 октября на сайте газеты «Московский комсомолец» появилась очередная статья М. Москвичевой, в которой она в своей обычной манере изложила не события суда, а интерпретацию коллекционером Васильевым всей истории. В частности, в той статье упоминалась «арт-директор московской галереи «Коносьеръ» Мария Юсупова, которая купила в 2007-м году подделку с аукциона Bukowskis».

Баснер и раньше, и 2 ноября 2015 г. в суде признавала, что ошиблась, когда посчитала работу подлинной и принадлежащей художнику Сапунову. «Это работа, которую я признаю своей ошибкой. Я ее считала Сапуновым, я ее признала подлинной, потом в ней были обнаружены фталоцианины, она была продана через аукцион Буковскис». Причем по этой картине она дала письменное заключение. «Картина была куплена Марией Юсуповой на аукционе Буковскис, по поводу нее были высказаны претензии».

Я думаю, что потерпевший и обвинение планировали 2 ноября 2015 г. сначала найти в компьютере Баснер изображение подделки Сапунова (что и было сделано), а затем сразу же допросить Марию Юсупову, специально вызванную из Москвы, чтобы она дала развернутые показания об ошибке Баснер. План отличный, но только Юсупова не приехала, и получилось, что Москвичева зря заранее готовила ее выступление. План сорвался.

Но, во-первых, картина была куплена в 2007 г. М. Юсуповой через аукционный дом Буковскис, и претензии надо предъявлять не к Баснер, а к аукционному дому.

Во-вторых, материальный мотив в этой ошибке консультанта и подозревать смешно, коль скоро картину продавала не Баснер, а аукционный дом, поэтому считать ошибку с лже-Сапуновым «аналогичным эпизодом» – аналогичным ошибке с лже-Григорьевым – нелогично.

Если в гипотетическом вызове Юсуповой на суд и был какой-то смысл, то только в одном: лишний раз напомнить о том, что Баснер ошибалась. Правда, логика – это самое слабое место потерпевшего Васильева. Бедняга не понимает, что чем больше он будет напоминать об этой ошибке, лишенной материального мотива, «бесплатной», тем естественнее будет выглядеть и другая ошибка – с темперой Григорьева. Ну ошибается Баснер иногда, что же поделать? Не обязательно с умыслом, с материальным мотивом. Все эксперты ошибаются. 

Однако «случай Сапунова» явно с подачи адвокатов потерпевшего упоминался и обсуждался и позже. Наконец, на заседании 16 ноября 2015 г. прокурор предложил суду 20 ноября допросить еще одного свидетеля, снова дополнительного. Фамилию не назвал. А 20 ноября прямо из зала суда прокурор кому-то звонил, кратко поговорил, закрывая рот рукой, в основном полуфразами, после чего объявил, что свидетеля не будет. Понять можно было только одно: свидетель – а) женщина; б) она не из Петербурга, потому что в противном случае прокурору не надо было бы звонить прямо из зала суда. А если другой город, то это либо провинция, либо Москва. Скорее, Москва, а оттуда, кроме Юсуповой, и ехать-то уже некому. Рыбакова и Курникова были в суде, а все остальные московские женщины на стороне Баснер.

Так что вполне вероятно, что «секретным свидетелем», которого телеканал «Санкт-Петербург» анонсировал рано утром 25 февраля 2016 г., могла быть все та же Мария Юсупова. Которая, однако, снова не приехала – и, конечно, правильно сделала, поскольку после крайне удачного явления в суд А. Кузнецова только сумасшедший может решиться на то, чтобы пройти мобилизацию и стать объектом манипуляций. Может быть, Кузнецов что-то Васильеву должен, не исключаю, но уж Юсупова-то вряд ли.

Кстати, Юсупова пострадала, это верно, но не слишком: аукционный дом Bukowskis давно готов вернуть ей деньги в обмен на подделку, но Юсупова, насколько я знаю, вернуть ее не может, потому что подделка арестована как вещдок Следственным комитетом в Москве. Так что страдает Юсупова теперь уже от Следственного комитета, а не от страшной Баснер.

Попутно телеканал «Санкт-Петербург» поведал о претензиях коллекционера из Москвы В. Шпенглера, который считает подделкой купленную им работу позднего М. Сарьяна. Я уже подробно писал об этой картине, о том, что это никакая не подделка, поэтому претензии   Шпенглера вообще лишены смысла*. Главное другое: Баснер вообще не имеет к покупке Шпенглером картины Сарьяна никакого отношения. Никакого!

Субститут Ботин

Слово «субституция» происходит от латинского корня и означает «замещение» – когда кого-либо заменяют кем-либо.

Итак: сидим мы в коридоре суда, ждем начала, когда выйдет милая Ася и позовет всех в зал, как вдруг Лариса Малькова, адвокат Баснер, радостно вскрикивает на весь коридор: «Павел Сергеевич, здравствуйте, какими судьбами?» А идущий по коридору мужчина отвечает: меня вызвал суд. Оказалось, что это второй следователь, который вел дело Баснер в ГСУ по Санкт-Петербургу СК РФ, Павел Ботин. Никогда бы, кстати, не подумал, что следователи могут так выглядеть… Но зачем тут он?

Однако оказалось, что секретарь суда Ася следователя Ботина не вызывала, а вызвал его потерпевший Васильев. Хвост решил вильнуть собакой. Теперь-то, после суда, понятно, что раз Юсупова не явилась, «секретным свидетелем», о котором говорил телеканал в 7 утра, стал следователь Ботин. 

Но вызвать может или прокурор, или адвокат, заявив суду ходатайство. А этот вызов П.С. Ботина оказался экспромтом Васильева, его адвокаты об этом и не знали, но он не предпринял каких-то действий, т.е. не попытался даже заявить ходатайство. Кстати, это характерный симптом: похоже, они просто осознали, что все уже проиграно, а любое затягивание процесса бесполезно и только злит судью. У них уже опустились руки, и тут не надо быть экстрасенсом, чтобы это понять. В итоге суд на Ботина внимания не обратил и вызов оставил без последствий. 

Хотя вопрос «зачем?» остался. Но если в явлении Ботина есть какой-то смысл, то предположу, что он может быть только в одном: как я думаю, потеряв надежду заманить в суд Юсупову, Васильев решил субституировать ее Ботиным. Именно следователь Ботин выделил дела по подделке Сапунова и картине Сарьяна в отдельные производства. Между прочим, потому и выделил, что к Баснер эти эпизоды отношения не имеют.

Но сейчас, когда все зашло в тупик, у потерпевшего насущной задачей является уже не столько доказательство виновности, сколько посильная компрометация Баснер как искусствоведа. Заменив Юсупову Ботиным, потерпевший получил бы возможность еще раз сказать вслух в суде об ошибке Баснер с Сапуновым и о мнимой ошибке с Сарьяном и предложить эту жвачку соответствующим СМИ. Надо же как-то порочить подсудимую, губить ее репутацию... 

Когда мы уходили из здания суда, увидели колоритную сценку: потерпевший Васильев буквально зажал в углу следователя Павла Ботина и что-то ему горячо внушал или требовал. Я даже догадываюсь, что именно он мог требовать. Альянс потерпевшего и следователя ГСУ выглядел просто трогательно.

* см.: http://forum.artinvestment.ru/showthread.php?t=234821&page=63, запись № 628, дата: 16.11.2015

Фабула дела

В 2009 году коллекционер Андрей Васильев купил за большие деньги у издателя Леонида Шумакова картину авангардиста Бориса Григорьева, которую тому дала Елена Баснер, а ей ее принес гражданин Эстонии Михаил Аронсон. Картина в итоге оказалась подделкой.