Online812

           Переводчики идут в количественный рост

85 процентов петербургских переводчиков занимаются не литературным переводом, а техническим. Хотя некоторые считают, что золотой век технического перевода уже миновал – он пришелся на начало 2000-х, когда в Петербурге массово открывались иностранные предприятия.

Любая техническая новинка, приходящая на российский рынок, сопровождается двумя переводами – для пользователя и для мастера, которому придется ее ремонтировать. Но настоящие деньги российским переводчикам приносят не они – а заводы, которые полностью воспроизводят заводы иностранные. Тогда переводчиков нанимают артелями.

Сейчас в городе работает не более десяти крупных переводческих бюро, которые содержат в штате своего редактора, создают свою терминологическую базу (чтобы один и тот же термин не переводился по-разному в разных текстах). Крупные заказчики предпочитают общаться именно с ними.

У переводчиков-фрилансеров, а их большинство, нет начальства, и их работу контролировать некому. На переводческих форумах приводят пример неудачного технического перевода: «При переводе контракта на поставку щепы переводчик в аббревиатуре BDMT (bone-dry metric tons) потерял BD. В итоге поставщик привез кучу мокрых щепок, которые после просушки много потеряли в весе, соответственно, вырученная за их поставку сумма не покрыла транспортные расходы».

Каждый год число переводчиков растет. В 90-е годы кафедры перевода стали открываться в крупных технических вузах, потеснив монополию филфака СПбГУ. В городе их примерно 10, и каждая выпускает в год по 10–15 специалистов.

Впрочем, переводчик с правом подписи – тот, чьи услуги используются в суде или при оформлении нотариальных документов, – обязан иметь диплом филфака, иначе его подпись просто не будет иметь юридической силы.

Сами переводчики считают, что медицинскую литературу должен все-таки переводить врач, а техническую – инженер. Хотя молодые переводчики с инженерными дипломами могут не знать азов. «Например, – говорит переводчик Павел Брук, – довольно часто приходится переводить заявки на патенты и изобретения, и есть общеизвестное правило: название изобретения должно состоять из одного предложения, без точек. Да, это длинное предложение, порой – на целую страницу, раз оно вбирает в себя весь смысл новинки, раз в самом названии должно быть разъяснено, в чем состоит изобретение. Сформулировать его – особое искусство.

Так вот, некоторые технические переводчики об этом не знают. Они вспоминают школьное правило: «Eсли фраза слишком сложна для восприятия, разбейте ее на 2–3 маленьких», и так и делают. Или другой пример: инструкция по сборке чего-либо. Издавна в России принято все инструкции писать в приказном порядке. Люди так лучше воспринимают. Видимо, менталитет такой. Даже ГОСТ предписывает писать: «Следует повернуть деталь», а не «поверните деталь», «открыть заслонку», а не «откройте заслонку». В современных переводах этого правила не придерживаются, повелительное наклонение не применяют. Правда, я слышал, что из-за этого переводчика вполне обоснованно могут лишить гонорара».

Стивен Кинг страдает от нашего перевода

Литературный критик Галина Юзефович отмечает, что литпереводчиков наверняка больше, чем 15 процентов, просто большинство специалистов занимается ими эпизодически – параллельно с другой работой.

– В советское время были звезды перевода: Лунгина, Райт-Ковалева, про которых говорили, что из-за них «романы Воннегута страшно проигрывают в оригинале». А сейчас есть такие знаменитости?
– К сожалению, сейчас почему-то не принято запоминать имена, хотя это вполне разумно. Я назову Виктора Голышева, Анастасию Завозову, Дмитрия Карельского, Наталью Мавлевич, Ирину Волевич.

– В целом за последние годы качество художественного перевода возросло или упало?
– На мой вкус, скорее возросло. Точнее, после огромной ямы 90-х – начала нулевых стало стабильно появляться больше хороших, ярких переводов. Почему? Думаю, дело в том, что сформировались некоторые критерии, за это нужно благодарить хорошие издательства: Corpus, «Азбуку», «Фантом-Пресс». Стало окончательно понятно, что литературный перевод – это не столько средство заработка, сколько инвестиция в свой персональный бренд. Сегодня переводы делаются преимущественно for love, not for money, а деньги потом извлекаются из других источников – переводчик может капитализировать свою известность, отправившись куда-то преподавать, читать лекции и т.д. Таким образом, халтурить стало бессмысленно – скорее, наоборот, хороший, профессиональный, с любовью сделанный перевод становится фундаментом для будущих заработков. Вот такая тенденция постепенно вырисовывается.

– Но вы говорили, что некоторых авторов, причем весьма популярных – Кинга и Гришема, переводят крайне бездарно.
– Гришем у нас в целом не очень хорошо продается – вся эта юридическая прагматика, которая американцев волнует буквально до чесотки, у нас проходит по разряду занятной экзотики. У этого автора есть некоторая стабильная аудитория, которая его купит независимо от качества переводов, – вот издатели и расслабляются. С Кингом та же ситуация, только зеркальная: он и так отлично продается, так чего менять переводчика? Вот и отдают все Виктору Верберу, которому, на мой вкус, надо законодательно запретить переводить что-либо, отличное от этикеток на спичечных коробках. То есть это издательское равнодушие и инерция – в обоих случаях.

– Можно ли выжить на гонорар от переводов, или все ищут приработок?
– Нельзя выжить, если у тебя есть семья, съемная квартира и желание иметь более одной пары обуви на сезон. Хороший гонорар за авторский лист – это 8–10 тысяч рублей. Вот и давайте посчитаем. За книгу объемом 20 авторских листов (800 тысяч знаков) переводчик получит в лучшем случае 200 000 рублей, а это примерно год работы. Ну, 8 месяцев, если очень постараться. Деньги будут выплачены только после сдачи рукописи в издательство. Можно ли прожить на 20 с небольшим тысяч рублей в месяц? Это будет суровая жизнь. Есть редкие мастера, которые способны переводить по листу в неделю без потери качества, но это все же редкое исключение, а не правило. Большинство же литературных переводчиков зарабатывает какими-то другими вещами – преподаванием, техническими переводами, синхроном, иногда редактурой и корректурой.

– В чем сейчас главная проблема переводчиков?
– Именно в отсутствии денег. Энтузиазм – ресурс исчерпаемый. Очень трудно оставаться в профессии, где приходится столько инвестировать без перспективы близкой отдачи. Вторая проблема – отсутствие выбора: многие переводчики годами уговаривают издательства купить права на их любимых авторов. И тщетно.

– Каким зарубежным авторам больше везет с нашими переводчиками, а кому меньше?
– Очень повезло Донне Тартт – ее переводит замечательная Анастасия Завозова. Прекрасного переводчика нашел, наконец, Майкл Каннингем – Дмитрий Карельский просто идеально на него настроен, прекрасно с ним совпадает. Мураками и Дмитрий Коваленин – это просто хрестоматийный пример: еще неизвестно, полюбил ли бы российский читатель этого автора так сильно, если бы не мастерство переводчика. Уэльбек в переводах Марии Зониной совершенно идеален. Переса-Реверте для российского читателя сделал Александр Богдановский. Умберто Эко повезло просто сказочно с Еленой Костюкович. А вот, например, Пинчону у нас традиционно не везло. Стиг Ларссон тоже переведен весьма топорно. Про Стивена Кинга уже упоминала – это не перевод, а просто катастрофа. Первые три тома «Гарри Поттера» в «росмэновских» переводах были ужасны... Джорджа Мартина, на мой вкус, лучше читать сразу по-английски…

– Были ли случаи, когда на переводы поступала официальная жалоба от автора или от читателей? Помню, как фанаты «поттерианы» написали петицию с просьбой не допустить до перевода восьмого «Гарри Поттера» Марию Спивак. Протест в основном был вызван тем, что Спивак весьма своеобразно переводит имена.
– Была известная история, когда агенты нобелевской лауреатки Тони Моррисон вернули русский перевод романа «Возлюбленная» на доработку. Но это все же скорее исключение – писатели редко так пристально следят за качеством переводов, а читатели тоже возмущаются только тогда, когда есть с чем сравнивать и когда новый вариант сильно отличается от привычного. Так, например, когда Максим Немцов перевел Сэлинджера (его перевод назывался «Ловец в ржаном поле»), все негодовали преимущественно потому, что был классический перевод Риты Райт-Ковалевой: если бы его не было, воплей было бы наверняка радикально меньше. Так же и с переводами Спивак: покуда они были единственными – если помните, первые три книги впервые появились в Сети именно в ее переводах, – к ним претензий не было. А потом на переводах «Росмэн» выросло целое поколение – и теперь Спивак всем не мила.

Жаль, что читатели не жалуются

Расценки на труд переводчиков, названные Галиной Юзефович, сами переводчики называют чересчур радужными: многие переводчики готовы получать хотя бы 3000 рублей за лист. Так рассказала нам Ольга Вольфцун, редактор и переводчик. Ее перу принадлежат переводы романа Майкла Лукаса «Стамбульский оракул», исследования Кори Олсена, посвященные «Властелину колец», «Пробуждение» Барбары Бергер и др.

– Из крупных издательств иностранной литературы остались только «Эксмо» и «АСТ», а это, по сути, одно и то же. У них есть свой штат переводчиков, в который трудно внедриться человеку со стороны. В итоге рынок демпингуется, качество падает. Но не только за счет неприкаянных фрилансеров. Каждый редактор имеет в активе свою группу переводчиков и отбирает туда людей по самым разным критериям. Не факт, что профессиональным. Ну а у людей, которые пробуют себя в литературном переводе, мотивации самые разные: кто-то из любопытства, кто-то из тщеславия (свое имя увидеть на обложке). Эти люди левой ногой что-то делают. Редактор берет перевод, который ему самому кажется подстрочником, и переводит его на литературный русский. В этот момент смысл может еще больше исказиться. На выходе книгу не вычитывают. В итоге получается плохой продукт, но я бы не сказала, что в этом виноват кто-то определенный. Так, все по чуть-чуть. Расчет идет на то, что читатель все сожрет и не подавится. Если б читатели регулярно жаловались на качество перевода, ситуация бы улучшилась. Но ведь не жалуются. Просто все мои знакомые, у которых есть такая возможность, читают иностранных авторов в подлиннике. Я всем так советую.

– Как переводят книги в больших издательствах?
– Если надо срочно перевести какой-то бестселлер, включают командный метод, чтоб побыстрей. А потом есть сводящий – ответственный за перевод, который должен все свести к единому знаменателю относительно адекватности и эквивалентности.

– Наверное, переводчик с экзотического языка зарабатывает больше, чем «англичанин»?
– Минимальная планка за авторский лист – 3 тысячи рублей. В среднем – 5–6 тысяч, и это единые расценки: французский, итальянский, испанский и немецкий оценивают так же, как английский. Японский – ну чуть подороже.

– А какие книги у нас чаще всего переводят?
– Без сюрпризов и экзотики. Англоязычная литература, немецкая и французская (как детская, так и взрослая). В области детской литературы – скандинавские авторы. Их у нас любят традиционно.

– Если маленькие издательства не могут конкурировать с монополистами в борьбе за популярный продукт, то, наверное, выезжают за счет гибкости, улавливают модные тренды и т.п.?
– Да, бывает, что первым будущую звезду раскручивает именно маленькое издательство: так было и с Умберто Эко, и с Улицкой. Но потом писатели все равно уходят к тем, кто заплатит больший гонорар. Так что опередить монстров можно, если издаешь, скажем, интеллектуальную литературу, но тут высоких тиражей, понятно, не будет.

– Какие вы замечали ошибки у переводчиков?
– Часто бывает, что кто-то поленился, не посмотрел в словарь и заменил одно слово на другое, которое совершенно не соответствует. Иногда просто выбрасывают фрагменты, порой довольно объемные. Недавно я сверяла старый перевод Брэма Стокера и увидела, что выкинут фрагмент одного сложного и запутанного топографического описания. Конечно, переводчики иногда пользуются приемом опущения, но выбрасывают одну-две фразы, а не страницу или параграф. Хотя тот фрагмент действительно был сложный.

А вообще трудности перевода многократно описаны: особенно сложно приходилось переводчикам в советское время, когда они совершенно не знали европейских и американских реалий. Канонический пример – сырники у Сэлинджера, которые на самом деле чизбургеры. Или известная история Лилианы Лунгиной, у которой герой нес в руках непонятную штуку под названием гамбургер. Ей пояснили, что гамбургер – это плащ. Через несколько страниц герой этот плащ съел.

– Заказывает переводы кто-нибудь, помимо издательств?
– Частные лица, которые, наоборот, хотят перевести свое творение на иностранный язык и послать куда-нибудь на конкурс. Или в Голливуд.

– А как работа находит переводчика?
– Полезно участие в профессиональных конкурсах. Их организовывают Британский совет или Пушкинский дом. Есть петербургский конкурс для молодых – Sensum de Sensu. Иногда иностранное издательство обращается в Союз переводчиков и просит им кого-то порекомендовать. Вообще, если человек хочет оставаться в обойме, надо все время наращивать связи.