Online812

         А я хочу посмотреть с другой стороны. И рассказать историю, как туристы осквернили религиозную святыню.

Православие – тема болезненная. А буддизм – не болезненная. Поэтому я расскажу об осквернении буддийской святыни. В котором – каюсь – лично участвовал.

Эта история произошла еще в доисторическое время. В 1990 году.

Я тогда учился в школе. А летом ездил в археологические экспедиции. С кружком археологии Дворца пионеров.

Мы ездили в южную Сибирь. Как говорится, за туманом и за запахом тайги. Хотя тайги там, куда мы ездили, не было. Была Великая степь. И курганы. И степные сизые орлы.

В 90-м до курганов мы не добрались. Какое-то наводнение случилось. И наша руководительница повезла нас по дацанам – буддийским монастырям. Вроде как на экскурсию. Первым на нашем пути лежал (или «лежал» – оскорбительно? тогда – стоял) Агинский дацан.

В религиозном плане наша компания была разношерстной. Большинство, я бы сказал, агностики. Но руководительница к тому времени уже ударилась в православие. Некоторые из нас последовали ее примеру. А одна девушка ударилась в иудаизм. После экспедиции она уедет в Израиль.

А буддистов среди нас не было. Мы совершенно не знали, как нужно вести себя в дацане.

Сейчас – проще. Сейчас у Агинского дацана есть сайт. А на сайте – «Правила поведения мирян на территории дацана». И там первым пунктом: «Вступив на территорию дацана, следует совершить круг очищения и почитания – большое «гороо»».

Но мы этого не знали. Мы не только большого, мы даже малого гороо не совершили. Мы, честно говоря, никакого гороо не совершили. И сами не очистились, и дацан не почтили. С этого и началось осквернение. 

Дальше – хуже. Я шел по дорожке и пнул камушек. Камушек долго прыгал и остановился у ног буддийского монаха. Монах оскалился и двинулся ко мне.

Я испугался. Сильно испугался. Я подумал: может, у них пнуть камушек в сторону человека означает «Вызываю тебя на бой». А я не хотел вызывать монаха на бой. Я был маленький, а он – огромный.

Это еще хорошо, что я тогда не знал «Правил поведения мирян на территории дацана». Второй пункт которых гласит: «Следует быть внимательными и не переходить дорогу ламам». Если б знал, я бы еще больше испугался. Ежели ламам даже дорогу переходить нельзя, так чего уж говорить про пинание камушков в их сторону.

К счастью, монах до меня не дошел. Его окликнул другой монах. Этот другой был не похож на остальных. Остальные были бурятами, а тот, который окликнул, не был. Он и провел нам экскурсию.

Первым делом он сообщил:

- Вообще-то я – еврей Женя из Ленинграда.
– Вы – еврей? – удивилась девушка, которая уедет в Израиль. – Вы предали религию предков.

Девушка, которая уедет в Израиль, не знала третьего пункта «Правил поведения мирян на территории дацана»: «Следует избегать фамильярного обращения со служителями культа».
Экскурсия как-то сразу не задалась. В «Правилах» есть и такой пункт: «После захода солнца женщинам посещать дацан нежелательно». Обиженный Женя из Ленинграда явно думал, что некоторым женщинам нежелательно посещать дацан и до захода солнца.

А мне в храмовом помещении стало дурно. Там курились благовония. И меня, так сказать, затошнило. Мне кажется, это нормально. Православного человека и должно тошнить от буддийских благовоний.

Я вышел, но не в ту дверь. И попал в коридор. И не мог найти выхода. Тыкался в разные двери, за которыми сидели буддийские монахи и чего-то бормотали. Все двери – одинаковые и все монахи – одинаковые. Я угодил в западню.

Минут через двадцать я все-таки попал в нужную дверь и вышел на свежий воздух. Руководительница смеялась:

- Надо было перекреститься, сразу бы нашел выход.

Это напоминало фильм про Ивана Васильевича, который меняет профессию. «Вот что крест животворящий делает». А я думаю, что креститься в буддийском монастыре – кощунство.  Хоть в этом случае я ничего не осквернил. Но главное осквернение было впереди.

Дацан, если кто не знает, похож на большой элитный детский сад. По крайней мере, большой элитный детский сад представляется мне именно таким.

И мы подошли к чему-то, похожему на карусель. На карусели лежали конфеты. Их приносили местные жители. Видимо, в качестве жертвоприношений.

А мы в экспедициях очень плохо питались. Тушенкой, рожками и кашей, да и то в малых количествах. О конфетах приходилось только мечтать. У нас потекли слюнки.

- Ешьте, – сказала руководительница. – Мы – люди православные, нам можно.

И мы набросились на конфеты, которые, судя по всему, были сакральными и предназначались буддийским божествам. 

В «Правилах поведения мирян» даже пункта такого нет. Что нельзя, мол, есть сакральные конфеты. Что «нельзя садиться выше ламы» – есть. А про конфеты – нет. Составителям правил и в голову не приходило, что кто-то может так кощунствовать. 

А мы смогли.

Если мы смогли осквернить дацан – значит, и китайские туристы могут осквернить Исаакиевский собор. И не только китайские. Но нельзя же Исаакиевскому собору без туристов. Чего делать?

Я знаю, что мои либеральные читатели на меня обидятся. А нелиберальных читателей у меня вроде и нет. Знаю, но скажу. Меня совершенно не волнует, кому будет принадлежать Исаакиевский собор.

Ну вот – ни капельки. Тем более что он мне не нравится. Совсем. Ни внутри, ни снаружи. И пусть теперь на меня обижаются мои петербургские читатели, хотя непетербургских у меня вроде и нет.              

ранее:

Что было главным в этом году? Честность!
О влиянии испанского на отечественную жизнь
Как бы я усовершенствовал предложение байкера Хирурга
Какие слова звучат еще хуже, чем слово «россиянин»
«Путин может посадить любого и народ будет счастлив»