Online812

           Как полковник он много воюет. И как спикер – тоже. Воюет за передачу Исаакиевского собора церкви. За почетных граждан. И за дресс-код.

Недавно на заседании он обрушился на юриста одного из комитетов:

– Вы бы еще в тапочках и халате пришли. Или в пижаме.

А юрист – женщина. А хамить женщинам вроде как неприлично. Для спикера, может, и прилично, а для офицера – нет. К тому же женщина была одета, судя по фотографии, вполне пристойно.

Многие думают, что полковнику Макарову особо не с кем воевать, а воевать хочется.  Поэтому время от времени он совершает боевые вылазки, не оправданные стратегической обстановкой.

Есть мнение, что полковнику Макарову неверно перевели слово «спикер». Speak по-английски – говорить. А speaker, соответственно, говоритель. Вот он и говорит все время. Иногда  громко, превращаясь в громкоговоритель.

А я бы заступился за спикера Макарова.

Бывают святые вещи. Предположим, Сикстинская мадонна для художника. Корова для индуса. Бюджет для депутата.

Для военного человека – это дресс-код.

Помню, на военных сборах мы драили сапоги до блеска. Их нужно было надраить как раз перед тем, как отправиться месить дерьмо. Я задавался вопросом: зачем? Но быстро понял: так надо. Здесь нельзя искать логику.

В первый же день на сборах мы отпросились в увольнительную. В поселок  Ландепохья. За нами увязался наш командир – майор Мартюшев. В принципе, это мы за ним увязались, но нам казалось, что наоборот.

Майор Мартюшев был суровым командиром. Он снял моего однокурсника Максима Резника с командира взвода. Сейчас Резник – депутат и председатель Комитета по культуре, науке и образованию.

То есть при полковнике Макарове он – председатель комитета, а при майоре Мартюшеве – никто. Вот каким суровым командиром был майор Мартюшев.

А я в поселке потерял пилотку. И не очень по этому поводу расстроился. Ну потерял и потерял.

Майор Мартюшев объяснил мне, что потеря пилотки – страшное преступление. Тут, как говорится, трибуналом пахнет.

– Сегодня ты потерял пилотку, – кричал майор, – а завтра потеряешь оружие.

Мы были артиллеристами. Мне казалось, что потерять гаубицу трудно. Вскоре, присмотревшись к армейской жизни, я понял, что это вполне возможно. По крайней мере, через неделю я потерял журнал, куда нам должны были ставить оценки, правда, ни одной не поставили. Возможно, потому что я его потерял.

За потерю журнала мне ничего не было. Как и за потерю пилотки. Ее нашли студенты-юристы. А ведь могли бы найти враги!

А потом я курил и прожег сигаретой штаны. На самом, знаете ли, интересном месте.

Дырка расползалась. Хорошо, что ее слегка прикрывал китель. А если бы меня поймали враги? И начали бы пытать. И сорвали бы китель. И увидели бы позорную дырку. Что бы они подумали о российской армии?

Я переживал, но молчал. После истории с пилоткой я не решался обратиться к начальству. Боялся трибунала.

К счастью, один человек из нашего взвода досрочно покинул сборы. Я взял его штаны, а свои, с дыркой, сдал на вещевой склад.

Теперь, надеюсь, вы понимаете, что такое дресс-код для военного. И не осуждаете полковника Макарова.

Я бы на его месте подходил к этому вопросу еще строже. И не только строже, но и глубже.

Объясняю. Будущий депутат Резник приехал на сборы со своими портянками. Красивыми и мягкими. Но неуставными.

Неуставными портянками он натер себе ноги. И не мог носить кирзачи. И несколько дней выхаживал в кроссовках. Честно говоря, выглядел он посмешищем. Поскольку армейские штаны не приспособлены для кроссовок. Они короткие и даже до щиколоток не доходят.   

А портянки – это, строго говоря, даже не дресс-код. Их же не видно. А важность их, как вы поняли, огромна.

Так что спикер Макаров поступает опрометчиво, когда смотрит только на то, что видно. Надо и глубже заглядывать. Обращать внимание на те детали туалета, которые скрыты от постороннего взора. Но взор спикера не может быть посторонним.  Он не то что в штаны, он и в душу должен заглядывать. Особенно во враждебную.              

ранее:

«Нам нужно пересмотреть приоритеты и гордиться не балетом, а хакерами»
«После разговора с водителем автобуса понял, что я истинный петербуржец»
Как я собирал стул в День Труда
«Кому какое дело, был ли у Николая II секс с Кшесинской»
«Говорят, народ у нас плохой...»