Online812

         Оптимист смотрит в окно и докладывает: «А вон гуляют! И прехорошенькие! Тоже хочу!» – «Опять макароны с котлетой, сколько ж можно макаронами-то душить...» – «Макарошки! Котлетка! Обожаю!» – «Не пойду я за этой курицей, была нужда, болело брюхо, на той неделе ходила уже». – «Вот она, вот, еще принести? А веревочку? А тапок?»

И я мысленно то с одним, то с другим. 

На днях приехали мои эстонские друзья. У них любимое место в нашем городе – Апрашка. А я в Апрашку – только под расстрелом. Лиза маленькая перед 1 сентября, когда мы все от нищеты одевались исключительно там, говорила: «Мы идем в Апрашку покупать какашку!»

Не ходите, говорю эстонцам, туда, там ужасно, ходили же уже прошлый раз. И веду, например, в Театр музыкальной комедии. Они приплясывают одной ногой под оперетту, а второй потом все равно бегут в Апрашку. Потому что трое детей, пятеро внуков, родители с обеих сторон, и бизнесу – у них хуторской туризм – как раз новые скатерти нужны на 28 столов.

Вчера кроме двух пальто и по мелочи закупились еще огурцами, клубникой и черешней. Продавец, взвешивая им клубнику, спросил: «А вы откуда?» – «Из Эстонии». – «О, Европа!» – «Так у вас тоже Европа». – «Не-е-ет, у нас Африка!» – философски ответил ветеран Апрашки.

И вот я думаю: в Африке-то тоже все время дождь, штоле? Диванодеялоподушка...             

ранее:

«Моя улица – всегда показатель того, что сейчас выгодно»
Штрудель как знак высшего мужского уважения
«Я в восторге от американской неискренности»
Как я встретила Гергиева в Нью-Йорке
Про батюшку-мариниста и конфеты для приманки