Online812

         Выглядим мы довольно экзотично даже для Мюнхена: два жгуче-черных езида, аристократично поседевший болгарин (он же одновременно турок), мелкий вертлявый азиат из серии «маленькая собачка – до старости щенок», ботаничка в очках с толстыми стеклами, мрачная русская, так и не нашедшая за полтора года жизни в Германии приличную парикмахерскую, и примкнувший к ним австриец. Последнего зовут Кристоф, и он, кажется, единственный приятель Пайованга.

Шай привел его на апрельский пивной фестиваль, где я безуспешно пыталась привить согруппникам если не любовь, то хотя бы интерес к крафтовому пиву. С тех пор Кристоф с нами. На прошлой нашей встрече он признался, что давно отчаялся найти похожую компанию. Мы мизантропичны, ужасающе неполиткорректны и не умеем лицемерить. А еще мы понимаем злое чувство юмора Кристофа. Среди немцев, говорит он, такое редко встретишь, если встретишь вообще.

Надо было видеть его выражение лица, когда он слушал наши разговоры. Аднан – один из езидов – называет Пайованга исключительно Маленькие Глазки. Меня постоянно дразнят водкой, хотя я ее пила от силы два раза в жизни. Каири с Карталом на чем свет стоит поливают мусульман. Первый, как я уже писала, просто ненавидит их всех, кроме Картала. Шай даже рассказывал, что на одном из уроков Каири (а он у нас второгодник – проходит курс повторно), отрабатывая Konjunktiv II, произнес: «Если б я был Ангелой Меркель, выслал бы из страны к чертям всех мусульман».

Картал же, будучи мусульманином по, так сказать, происхождению, считает правоверных лицемерами, бранит Эрдогана и женщин в хиджабах, но в целом он более добродушен. Ему главное, чтоб к нему не лезли с поучениями о том, что негоже мусульманину любить шнапс.

Кристина – та самая ботаничка – наоборот, очень толерантна ко всему живому. Она начинает громко возмущаться, когда кто-то что-то говорит против гомосексуалистов, собачников, христиан и мавров. Так что тихо у нас не бывает никогда.

Но звезда наших посиделок – это всегда Шай. У него есть два качества, которые нас поражают. Во-первых, он девственно и упоительно сер. Все его познания о Европе, например, начинаются и заканчиваются курсом Das Leben in Deutschland, который он сам же и преподает. Что там было до прихода к власти НСДАП (а курс начинается с этого) – ему неведомо. Он интересуется политикой, но все его знания ограничиваются тем, что партия AfD – плохая, а христианские демократы – хорошие. Даже двадцатидвухлетний Аднан знает больше. Он в своем ПТУ уже второй реферат по истории Франции пишет. Почему-то Франции.

А во-вторых, Пайованг – настоящая сокровищница всяческих причудливых и преимущественно страшных историй. Благодаря ему мы постигаем жизнь местного дна, на котором были еще совсем недавно.

Например, коллега Пайованга ведет курс для неграмотных людей. Буквально – учит народ читать буквы. Этот курс – тоже часть интеграционной программы, работающей в Германии. Возраст учеников – от шестнадцати и до упора. Объединяет их то, что все они приехали из таких мест, где Пайованг с интеллектуальной точки зрения был бы гением. Так вот, двое мальчишек из Эритреи во время урока перекидывались стирательной резинкой, и случайно – случайно! – эта резинка упала на афганскую женщину в бурке. Пострадавшая немедленно встала и вышла из класса. После урока пацанов поджидали ее муж и брат. Они избили их прямо у входа в учительскую, а одного из них несколько раз пырнули ножом. Наказали преступников.

Поскольку здесь свобода и все такое, школы не охраняются. Единственные, кого ученики могли бы считать авторитетом, – учителя, но они очень часто бывают моложе своих подопечных и почтительности не вызывают. Поэтому любые потасовки – проблема учителей. С некоторых пор для них даже организован курс по оказанию психологической помощи студентам. Межкультурных различий невероятно много, и преподаватели должны уметь как-то их сглаживать и объяснять ученикам, что к чему. Пайованг вот ходит. Говорит, узнал много нового.

Другая его история – из недавних – не такая страшная, но тоже малоприятная. У Шая в текущей группе есть молодая русская женщина. Она приехала сюда пару лет назад с мужем и пошла на интеграционные курсы. Там она познакомилась с парнем из Сирии, с мужем развелась, курсы бросила, вышла за своего сирийца и сейчас решила продолжить обучение. Проблема только в том, что ее новую семью Германия депортирует. Эта вот тема – мы вам полторы тысячи евро и билеты в Дамаск, а вы нам обещание, что никогда больше не вернетесь, – она работает. И барышня теперь должна уехать со своей новой семьей на новую родину. Сказать, что она в отчаянии, – это не сказать ничего.

Третья история от Шая тоже про мусульман. В его группе есть парень из Косово и женщина из Сирии. Парень живет тут уже семь лет, по-немецки говорит прилично, а на курсы пошел, чтобы получить сертификат для подачи на гражданство (обычно на него подают как раз после семи лет жизни здесь). Что касается сирийки, то она, со слов Шая, о-о-очень правоверная. В Рамадан есть и пить при ней нельзя, другие мусульманки, позволяющие себе не носить хиджаб, подвергаются жесткому остракизму. На уроках она постоянно начинает какие-то конфликты. Короче, эта суровая женщина достала всех до невозможности. И так бы и продолжалось, пока косовар не рассказал Шаю – в присутствии абьюзерши, – что работает в казино и уже несколько раз видел эту женщину в светском и очень откровенном платье, без платка и со стаканом джина. Курс сирийка скоропостижно покинула, кровной мести не затеяла, из чего дальновидный Пайованг сделал вывод, что косовар не соврал.                

Катерина ЩЕРБАКОВА, Мюнхен, фото pixabay.com