Online812

      Достаточно вспомнить «Тони Эрдмана», фаворита международной кинокритики позапрошлого сезона, или прошлогоднего «Короля бельгийцев», в котором соавторы Джессика Вудворт и Питер Броссенс, до того метившие чуть ли не в новые Параджановы, внезапно переместились на почву политической комедии. И теперь вот «Квадрат» Рубена Эндлунда, победитель последнего Каннского фестиваля, который только что добрался до нашего проката. Еще холоднее, еще спокойнее, еще умнее. Ирония здесь в буквальном смысле возведена в квадрат. И да, это сейчас тоже была ирония.

Однажды у Кристиана, куратора Шведского музея современного искусства, крадут бумажник и телефон, и жизнь его, размеренная и отлаженная, постепенно превращается в хаос – примерно так можно сформулировать фабулу «Квадрата». Проекты выходят из-под контроля, невинные и рациональные с виду решения приводят к последствиям, которые не получается ни принять ни предотвратить, и вот уже корректность главного героя – европейская, тотальная, наглухо вшитая в генокод – всё хуже прикрывает растерянность и неловкость. Он не опускается, не разочаровывается, не перерождается, для всех этих исходов у автора слишком безупречный вкус; он даже не теряет осанки. Он всего-навсего растерян. Совсем. Его взаимоотношения с миром не то чтобы дали сбой, просто всё начало происходить словно по касательной. Он профессиональный транслятор смыслов, отбирающий для своего музея инсталляции в соответствии с надежнейшими концептуальными веяниями, но именно концептуальность этих проектов, отстраненная и лаконичная, делает их одновременно слишком амбициозными и слишком пресными. Они тоже – безупречного вкуса. Они сразу про всё. Немудрено растеряться.

В течение двух с половиной часов экранного времени Эндлунд с подкупающей, даже порой подозрительной легкостью скользит по всей шкале иронии – от тончайших полунюансов до свирепой сатиры. И потому его фильм с такой же легкостью ускользает от любых определенных интерпретаций, каждая из них будет возможной и каждая – неполной и неточной. Каждый элемент, от сюжетных ходов до актерских реакций, словно взят в рамку (многие кадры – буквально) и окружен пустотой выставочного зала, каждый силится наладить связь с соседним, но не может, мешает та самая всепроникающая ироническая отстраненность; возможно, самое важное в «Квадрате» – то, как он при несложной, в общем-то, фабуле рассыпается на отдельные эпизоды и линии, будучи не в состоянии выработать ни ритма, ни плавности интонации – сплошной стиль.

Оттого и возведена здесь ирония в квадрат – фильм Эндлунда сработан по тем же рецептам, что и проекты Кристиана, он всего лишь подробнее и человечнее, и трагизм фильма в том, что эти подробность и человечность его не спасают, не перемогают стиля, попадая в заложники к той самой корректности арт-проекта, над которой фильм неустанно иронизирует. И необязательно знать, что однажды у самого Эндлунда тем же способом украли телефон, чтобы увидеть в образе Кристиана личное авторское высказывание, – само устройство «Квадрата» постоянно смыкает между собой уровни повествователя и повествования. Финал фильма, в котором Кристиан едет на машине по гигантскому тоннелю, может иным зрителям показаться открытым – но что «произойдет дальше», можно определить вполне точно: проехав по тоннелю до конца, Кристиан начнет готовиться к съемкам «Квадрата». Собственно, только этот отрезок пути героя и не показывается зрителю, только он и оказывается вне авторского иронического обстрела. Возможно, зря.

Ролан Барт написал однажды: «Тошнотворность стереотипа вряд ли можно нейтрализовать с помощью иронии, поскольку [...] ирония способна лишь на то, чтобы добавить новый код (новый стереотип) к тем кодам и к тем стереотипам, которые она стремится изжить». Фильм Эндлунда – об общественных конвенциях, существующих в современной Швеции (да и, пожалуй, вообще Европе), и об арт-проектах, которые пытаются добавить к этим конвенциям новые – более отчетливые, более «научные», возможно, более радикальные, но основывающиеся на тех же принципах и направленные в ту же сторону.

Говорят, Педро Альмодовар, глава каннского жюри, обосновывал свое решение о выборе лауреата «сатирой на современное засилье корректности». Что ж, он лишь подтвердил тезис Барта, заставив седовласый, почтенный, обряженный в дорогие костюмы каннский истеблишмент чествовать фильм Эндлунда: ирония этого решения, конечно, также оказывается вписана в логику самого фильма, но она же его и обезвреживает: продолжая, поддерживая, придавая солидность. Иронизируя над чем-либо, мы делаем это терпимым, приемлемым, отстраняя себя, таких умных и тонких, от объекта иронии.

Наверное, оскорбиться «Квадратом», поднять по его поводу шквал негодования, превратить его в отверженный, порицаемый фильм – иными словами, нарушить его логику и интонацию – было бы куда уважительнее по отношению к фильму, нежели уважить его самой почетной наградой в киномире. Но квадрат – он и есть квадрат, как его ни поверни, и подобен лишь самому себе. Очень уж она безысходная штука, эта ирония, если грамотно подойти. А «Квадрат» – чрезвычайно грамотный фильм.             

ранее:

Почему новый российский фильм «Теснота» вызвал так много восторгов
Что хорошо и что плохо в звягинцевской «Нелюбви»
За что «Лунному свету» Барри Дженкинса дали «Оскара»
«Мои главные очарования и разочарования в кино по итогам прошлого года»
«Счастье – в том, что лицо Анны Павловой, снятое сто лет назад, до сих пор дышит и волнует»