Online812

Гиря до полу дошла. Мне позвонил следователь по делу о хищении (которого, я уверена, не было) Кириллом Серебренниковым миллионов. 

 

Год они добивались как мне позвонить, не знали моего номера, допрашивали нашего Михалыча ( его телефон помещен на моем сайте). Михалыч держал оборону. Но кто-то все-таки выдал мой номер. Да он у журналистов есть у многих. Я лежу в гриппе, еще и отравилась чем-то, и тут звонок, и сходу меня какой-то человек начинает допрашивать. Я собрала все свои силы. На моем крике "Я больна, вы чё, я ничего не помню, мне семьдесят девять лет!" следователь отключился. Я действительно не помню ничего насчет денег. И какой был день. Я в 12 или в час 1 сентября неизвестного года выступала в парке Горького (а не в Музеоне), в Сети есть запись моей песенки "Кибитки", это называлось фестиваль каких-то городских романтиков. А в четыре было назначено петь на Пушкинской площади. Мы приехали, сцена, площадь, люди ходят, стоит под сценой народу человек двадцать, и какой-то устроитель вышел ко мне за кулисами и говорит: "Л.С., вы можете спеть только две песни. За вами идет рок-опера, студенты вон стоят". Я даже как-то обиделась, говорю: "Ну я же все-таки лауреат Государственной премии, чё две-то!". Тогда он говорит "Ну ладно, три песни". Музыканты грянули, я начала петь. Спела три, а народу навалило, вся площадь до Тверской забилась, до ментов и туалетов. И я кланяюсь, а народ орет "браво!". Устроитель, я на него смотрю, он из-за кулис дает отмашку, продолжаю работать. Кланяюсь. Народ орет: "Старушку! Ста-ру-шку!". Я объясняю, не могу, за мной рок-опера вон ждет. Орут, хлопают. Выходит ведущий, становится на колено, как перед полковым знаменем, целует мне руку и говорит: "Старушку, пожалуйста, Людмила Стефановна!". Ну ладно, затянула "Старушка не спеша дорожку перешла, ее остановил патруль гибе-де-де-де!" и т.д.

 

Потом мне показали газету с заметкой, там была цифра – полторы тысячи человек было на моем выступлении. Но когда и сколько мне заплатили, и кто – не помню вообще!

 

Однако уже года три мэрия (департамент культуры? Кибовский? ) меня на выступления в День города не приглашает. Чем я разонравилась? Красотой я все такая, ростом не убавилась, пела Мария Мордасова. 

 

Как однажды сказала в ресторане прежнего Дома актера набежавшая из соседнего зала Надежда Бабкина Олегу Ефремову (а я рядом с Олегом сидела) – "Мы готовы к любым предложениям". Мы с ним там принимали театр Кабуки.

 

Потом и весь ее хор раскумекал, прибежал и начал петь и плясать вокруг Олега Николаевича и японцев. Они оживились и попросили водки. Но им принесли опять армянский коньяк. Это был у нас с Олегом ужин не только с Кабуки, но и с одним примкнувшим актером МХАТа, который сел за стол, пока Олег встречал японцев у входа. А я не стала гнать этого артиста. Мне его было жалко. И очень оказалась интересна мизансцена, когда пришли японцы и Олег Николаевич, а половина бутылки выпита и на тарелке японца окурки и пепел. Японец потом ел на весу, над своей поганой тарелкой.