Online812

- Когда мы говорим о страшной жестокости столетней давности, надо понимать, что в тогдашней России было социальное меньшинство, обладавшее уникальным сочетанием качеств, – пишет Ольшанский . – Это были одновременно культурно чуждые, сравнительно богатые и более-менее безобидные люди.

Во-первых, культурно чуждые. Барина, буржуя, просто городского человека – было сразу видно, он отличался от деревенского большинства буквально во всем. Офицер был из другого мира по отношению к солдатам, "поп в шляпе" представлял отдельное сословие, совсем не то, из которого были его прихожане. Поэтому всех этих людей было очень удобно ненавидеть и очень удобно ловить и убивать.

Они бросались в глаза.

Но менее важно то, что при этом они были условно богатые. Врач, профессор, журналист или офицер в старой России жили так, как сейчас могут жить только кричаще успешные персонажи. У всех – прислуга, у всех – жены не работают, много детей, квартиры за сто метров, особняки, а то и усадьбы, и везде – мебель красного дерева, буфеты, рояли, ложки серебряные, наконец. У них было что брать.

А при этом – это были в массе своей тихие, воспитанные, вегетарианские по нынешним временам люди, которые давно уже утратили живость нравов, присущую элитам восемнадцатого века, и которые вообще не были готовы к тому, что их ждут джунгли.

Уникальное, повторяю, сочетание.

Старые русские люди из имущих классов начала двадцатого века были идеальными жертвами – и, может быть, нигде и никогда в мировой истории не было таких идеальных жертв. Сравнить с евреями в 41-м? Но те евреи чаще всего были нищие – что-то имели те, кто задолго до Холокоста уехал из их Бердичева либо в Москву, либо в Америку.  Сравнить с белыми в южной Африке? Но белые там, буры какие-нибудь – это, мягко говоря, не герои Чехова, почему и судьба их сложилась намного лучше.

Теперь не то. Идеальных жертв в России больше нет.

Есть хипстеры с самокатами и доктора наук за крымненаш – но брать с них нечего, они бедные. Образование и доходы когда-то были синонимами, но сейчас это совершенно не так.  Есть разные чиновники и начальники, но они свои. У них те же лица, те же вкусы и представления о жизни, и от остального народа их отличает только кошелек. Есть, наконец, люди из национальных общин, у которых и деньги есть, и культурный тип – мягко говоря, чуждый, но они агрессивны и всегда готовы к конфликту.

Поэтому так ужасно, как было сто лет назад, – уже точно не будет. Нам, дуракам современным, повезло.